И явился Ворон
Шрифт:
– Что за пакость? – только и смог выдохнуть путешественник. Камень, значит, свободно проходит – а человека эта стена не пропускает?
И сразу возникает новый вопрос: насколько эта преграда высока, и насколько в разные стороны расходится? До самого края острова или как? И, сразу, чтоб два раза не ходить – что находится за нею?
– Иногда, если очень захотеть, свет может обретать свойства жидкости. И тогда он просто обтекает предметы, делая их незаметными, – вкрадчиво мурлыкнул подле левого уха Хельдера знакомый голос Первого.
Парень
Хельдер задумчиво провел ладонью по невидимой преграде.
Интересный вопрос тогда всплывает. Даже два. Что находится за этой «обтекаемой» стеной? И появилась ли она здесь сама по себе или ее кто- то поставил?
И вот что- то умное подсказывает, что прежде чем сбежать с этого острова и найти Имке, придется на эти два вопроса ответить….
Хельдер вновь задумчиво поколупал пальцем невидимую стену. По большому счету, парня совершенно не должно было интересовать, что же находится за преградой. Тут главное со Стеклянного острова выбраться, а не лазить куда ни попадя. Это с одной стороны. А вот с другой… а если то, что там спрятано как раз и поможет сбежать отсюда?
Над головой раздалось насмешливое карканье. Лейден поднял глаза: надоедливый ворон, сложив крылья, завис в воздухе. Нет, понятно, что он сейчас попросту сидел на этой самой ставшей поперек дороги стенке, но поскольку преграда была не видна – впечатление складывалось соответствующее…
Крапчатый прикинул на глаз расстояние от земли до птицы – пара брасов , не больше. Вроде и не высоко, но не допрыгнешь… А пытаться просто так забраться по стене, не видя даже за что можно ухватиться – это надо быть полным идиотом.
Над головой вновь раздалось карканье.
– Чем смеяться, лучше бы лестницу спустил, – зло буркнул Крапчатый.
По голове что- то несильно стукнуло, парень поднял взгляд и остолбенел: из пустоты свешивалась веревка с навязанными на ней узлами…
– Ты… точно не Другой?! – только и смог выдохнуть Лейден. У него уже почему- то даже не возникало сомнений, что вслед за Койотом, создателем этого мира, Крапчатому решил явиться сразу и его противник. А почему бы и нет?
Комментариев от птицы на этот раз не поступило…
Выбирать, впрочем, особо было не из чего. Лейден подергал веревку, убедился, что она, каким бы образом не была закреплена, обрываться вроде бы не собирается, и, вздохнув, принялся карабкаться наверх.
Забраться удалось с трудом. Веревка натирала ладони, узлы оказались завязаны неравномерно – кое- где приходилось просто подтягиваться, а Хельдер до сих пор не слишком хорошо себя чувствовал, – да еще и периодически раздававшееся над головой карканье безумно раздражало: от каждого нового крика птицы звенело в ушах и начинало мутить.
Наконец, ладонь нащупала край стены, Лейден подтянулся последний раз,
Майя сидела, мрачно ковыряя пальцем стену. Сон про Первого, что ни говори, был идиотский. Ну нельзя же, в самом деле пройти через стену просто оттого, что ты очень- очень- очень это захочешь! Не бывает такого!
Ага, и параллельных миров не бывает. И разговаривающих койотов. И меняющихся как в калейдоскопе комнат! Всего этого тоже не бывает. Но ведь было же…
Девушка вздохнула. Как все было просто, когда она верила, что все происходящее – просто галлюцинация… Сидишь себе в психушке, слюни пускаешь, дверную ручку грызешь, а вокруг все бегают, мельтешат… А сейчас – даже на галюники ничего не спишешь…
Нет. Понятно, что сон – иногда всего лишь сон. Точнее, чаще всего – лишь сон, но с другой стороны… Адам ведь тоже сперва приснился, а потом уже Майя его в реальности увидела. И честно говоря, Лашкевич до конца не определилась, то ли радоваться, что она- таким встретила своего «принца на белом коне», то ли горевать, что знакомство с ним привело ее в эту вот камеру.
Но попробуем все- таки размышлять логически. Происходящее вокруг – не галлюцинация. Говорящий койот – местный демиург, запертый собственным жрецом в клетке. Майя, по словам все того же жреца, Серого, обладает толикой крови этого самого демиурга и способна влиять на искажения, кружащиеся вокруг… Ладно, не будем преувеличивать, сейчас все вокруг стабильно и меняться не собирается, но это можно списать на необходимость удержания местного бога в плену. А что, вполне подходящая, рабочая версия! А раз, так продолжаем думать дальше.
Лашкевич задумчиво потерла переносицу.
На чем мы остановились? Итак. У Майи якобы есть способности влиять на окружающий мир. И тут уже возможны два варианта. Оптимистичный: Койот, он же Первый, сумел каким- то образом достучаться до подсознания пленницы и передать ей информацию, как выбраться наружу. И реалистичный: впечатлившись событиями последних дней, девушка просто придумала разговор с Койотом.
Проверить, в принципе, какая версия верна, довольно просто: хорошенько разбежаться… И дальше, понятно, будь как будет…
Вот только Лашкевич подозревала, что результат получится совершенно не утешительный. И неизвестно, согласится ли тюремщик лечить ее потом от черепно- мозговой травмы.
Послышались шаги. и девушка вскинула голову: за решеткой остановился, уставившись на нее долгим, немигающим взглядом, уже знакомый человек – глава Серых, Мист Харб.
Играть в гляделки Майе не хотелось. Особенно после всяческих таких неправильных снов. И тут, пожалуй стоило сказать что- то умное, язвительное, но ничего хорошего в голову не приходило, а совсем уж хамить человеку, который запер тебя в камере и явно не расположен выпускать – было бы глупостью.