И за воздух хватаясь руками
Шрифт:
Полз холодок ветрами с юга,
Что раскачают тонкий лёд –
И мы опять сорвёмся с круга,
Лишь рыбка в проруби блеснёт…
Не золотая, – та, что снова
Махнёт русалочьим хвостом.
Ты вновь не скажешь ей ни слова,
Пытаясь выловить шестом.
* * *
Вот и неизбежное настало:
Перестала слышать, – не кричи.
Белое из снега покрывало
Постелила жизнь сама в ночи.
Говорить бессмысленно и глупо:
Расшибётся
Выброшена старенькая лупа –
Сквозь неё виднее было зло.
Мы сложили жизнь в одно мгновенье,
А теперь кусаем локотки.
И, страшась влетевших привидений,
На корню изводим сквозняки.
Наше Я,
Запущенное, злое,
Надрывая наши голоса,
Ворвалось, бездумно беспокоя
Тем, как бесполезны словеса…
* * *
В квартире гости…
И в прихожей дым. –
Клубки его ползут под дверь, как змеи.
Себя не ощущаешь молодым,
А голоса в дому звучат наглее.
Из стереоколонок – будто взрыв
Веселья, сумасшествия и звона.
И оглушённый, про гостей забыв,
Плывёшь по речке лунной, что с балкона
Упрямо льётся, душу теребя…
Ты в этот поезд прыгнул понапрасну:
Чужой вагон, где всё не для тебя,
А спрыгнуть на ходу уже опасно.
ПОСЛЕ РОЖДЕСТВА
Возвращенье в будни неизбежно.
Зазвенел будильника сигнал.
Жизнь бежит, –
По рельсам стук железный.
Вкус же к жизни, в сущности, пропал.
Звёзды завалило облаками.
Снег в цветных огнях нарядит тень.
Брошена тетрадка со стихами.
Мягким пледом укрывает лень.
Всё тепло, свернувшись вдруг клубочком,
Примостилось кошкою на грудь.
Звук колёс тревожит молоточком,
Бухает в висок,
Не даст заснуть.
* * *
Опять возвращаемся в будни.
Весь двор – как заснеженный лист.
По снежному полю так трудно
Идти, хоть ты в помыслах чист.
Остались подставки от свечек
С оплавленным воском стоять,
Как плач о несбывшейся встрече,
А значит: нельзя потерять…
Лишь ровное снежное поле
Без красок в морозной тиши.
И сердце споткнётся от боли:
Не стоит бежать, не спеши.
Постой на дороге, тоскливо
Взирая на снежную гладь,
Баюкая боль терпеливо
И руки всё медля отнять.
* * *
Опять сюрпризы у зимы!
Растаял снег,
Весь город серый.
В недоуменье бродим мы,
Как в чутком сне,
Совсем без веры
В то, что поможет выживать –
И на болоте строят замки! –
И камни к небу поднимать,
Тянуть потрёпанные лямки.
* * *
А дождь смывает все снега:
Не навсегда укрыты травы
И лёд, сковавший берега.
И снова нету переправы
Друг к другу…
Сердце в такт частит
Дождю, стучащему по крышам.
Печаль который день гостит,
Но мы опять свой голос слышим,
Который в хоре сник, пропал,
Вдруг потерялся, как иголка,
За маской скрылся…
В карнавал
Людской
Глядим, как будто в щёлку.
Блестит игла средь мишуры:
Не отличить её блеск острый, –
Лежит,
И ждёт другой поры,
Когда поймёшь, что так непросто
Свой голос растворить в других,
Лететь в тепло с печальным клином,
И отвечать за этот миг,
Чтобы назвать его единым.
* * *
Мне больше нечего сказать:
Две разошедшиеся льдины.
И руку, если и подать,
То не изменит суть картины,
Где вскрылась чёрная вода,
Что пузырится бурой пеной
И нас разносит навсегда,
Просвет всё ширя постепенно.
Да. Так бывает…
Всё росло
В нас напряжение и зрело…
Тебя куда-то понесло,
Меня бессмысленно задело.
Теперь две льдины в тишине
Разносит резвою водою.
И коршун рыщет в вышине:
Не промелькнёт ли в тьме живое?
Но только пенится река,
И льды идут своей дорогой.
И опускается рука.
…И остаёшься недотрогой.
* * *
Пришла весна,
Но нынче не твоя.
Губами ловишь этот талый воздух.
Опасны крыш заросшие края
Сосульками,
Взращёнными на водах.
Сосульки
Ловишь прямо на лету:
Обрубят жизнь –
Ты не моргнёшь и глазом.
Летят сосульки, портя высоту,
По воздуху,
Отравленному газом.
Но ловят лица ветер перемен,
Что освежает их струёю влаги.
Я не ищу теперь – любви взамен
Разорванной,
Как смятый лист бумаги, –
Любовь другую…
Ноги приросли
К колдобинам худеющего наста.
Не отрываться больше от земли!
Но сердце бьётся
Часто, часто, часто…