И.о. Кощея
Шрифт:
– Деспот и тиран ты, дед, – прочавкал я. – Маша еще дрыхнет?
– Пущай спит, внучек. Тише будет, да и вареников тебе больше достанется.
– Иду-иду! – послышалось из Машиной комнаты. – И с вишнями вареники тоже мне оставьте. И сыр. И оладики. И варенье.
– Да поспите еще, мадмуазель Марселина, – торопливо жуя вареник с вишней, озаботился Калымдай. – Утренний сон, он самый… чавк!.. полезный.
Меня под столом с двух сторон подергали за джинсы. Тишка да Гришка.
– Ну чего, оглоеды? – хотя я и так знал чего – мультики просят включить.
Бесенята заверещали, жалобно маша лапками. Тишка приставил к голове два пальца и пошевелил ими, а Гришка яростно заклацал зубами. Понятно, «Ну, погоди!»
– Включи им, внучек, – заступился за бесенят дед, – ить не отстанут же, паразиты.
Как ветчинки Феденьке, так, фиг, а как бесенятам мультики, тут хоть землетрясение, пожар и цунами, а вынь да положь. Включу, конечно, куда я денусь. Бесенята радостно запрыгали на моем кресле перед компом, а я вернулся к почти пустой миске с варениками и грозно посмотрел на Калымдая, быстро жующего и с самым невинным видом, утирающего рот. Так и оголодать можно с этими работничками.
– Посла когда к тебе доставить, внучек? – спросил дед, забирая пустую миску и подвигая тарелку с бутербродиками.
– А что там с послом? – Маша, слегка помятая после сна, решительно оглядела стол. – А вареники где?!
– Спать меньше надо, – хмыкнул дед. – Не боись, не о твоём после речь. На-ка, сохранил тебе мисочку вареников, а то за этими жеребцами и не поспеть.
Жеребцы важно расправили плечи, не переставая жевать.
Наконец, когда тарелки и миски были подчищены, Калымдай погладил живот и тяжело икнул:
– Вот как сейчас в дорогу отправляться?
– А, понимаешь теперь мои страдания? – вздохнул я. – Вот так и живём…
– Ну, хочешь-не хочешь, а пора, – Калымдай с трудом поднялся с лавки.
– Погоди, – я тоже встал, – провожу тебя. Дед, я майора провожу и сразу в тронный зал пойду, пусть посла приведут.
– Понял, внучек, – кивнул Михалыч. – Да ить и я с тобой. Тишка! Гришка! А ну, паршивцы, быстро посуду убирать и порядок наводить! И неча верещать! Потом свои мультики досмотрите!
– Мсье Теодор, я вас вместе с послом ждать буду, хорошо? – Маша сытая и довольная держала кружку с чаем двумя руками.
– Хорошо, Маш… Дед, а где там мой плащ парадный и шлем этот волчий?
– Несу, внучек, несу…
Плащ я накинул сразу, а шлем тащил в руке. Не люблю я его. Потом перед тронным залом и напялю.
Калымдай прихватил десяток своих орлов из казармы, и мы дружно затопали по коридорам к выходу, распугивая своим грозным видом мельтешащих повсюду мелких монстриков и спешащих по своим делам скелетов.
На поляне перед дворцом переминался с лапы на лапу Горыныч.
– Фёдор, салют! – поприветствовали меня хором сразу три головы, а правая пробасила: – А чё такое-то, а?
– Здоров, Горыныч. А что тебе не так?
– Ну… наехал на меня вчера чего-то… орать начал… Нехорошо так, Федь… – вздохнула правая, выпуская облачко вонючего дыма.
– Та-а-ак… – я остановился перед мордами и стал раскачиваться с носка на пятку. – Я смотрю, ты и правда, Горыныч, страх потерял. Думал я, показалось мне вчера, ан, нет. Вон морды какие наел, борзым стал…
– Ты чего, Федь? – пискнула левая голова. – Впроголодь живём, отощал вон весь. А ты куском хлеба попрекаешь?
– Куском хлеба? – я в восхищении покачал головой. – А подсчитаем сейчас, Горыныч, не переживай. Ну-ка, Михалыч, поправь меня, если собьюсь. Два месяца этот чешуйчатый по три коровки в день сжирал да шестью баранами закусывал и это не считая того, что ему корытами пареную репу да кашу таскали. А сколько вылетов ты, змеюка за эти два месяца сделал, а? Ты рожи не отворачивай! Сколько ты верст-часов налетал, а? Молчишь? Так я тебе скажу, бездельнику – ноль! Два месяца обжирал Кощея-батюшку, пузо на солнышке грел да зайцев по полям гонял для своего развлечения!
– Так его! – поддакнул Михалыч. – Развелось дармоедов на нашу голову!
– Так зима близко, – попятился назад Горыныч. – Холодно, калорий много надо…
– Калории – нужное дело, – согласился я. – Когда их есть куда расходовать. А расходуем мы пока только капитал, да на тебя, Горыныч и все впустую… Михалыч, скажи бухгалтерии пусть посчитают сколько этот бездельник сожрал за время простоя да вычтут у него из зарплаты, да про штрафы пусть не забудут… А ты, Горыныч, как-то хвастался, что у тебя пещера златом и серебром забита? Это хорошо, будет, чем расплатиться…
– Ну, Федь… – заныл Горыныч. – Ну, Ваше Величество… Я ж, чего? Я разве против? Да я поработать всегда рад! Вот только скажи, что надобно, враз всё выполню!
– И выполнишь, – кивнул я. – Куда ты денешься? А только за наглость, поучить бы тебя надо… Помнится батюшка Кощей обещал тебе хвост как колбасу порезать?.. Дед, кликни там, пусть меч любимый принесут, выполню обещание Кощея!
– Меня?! Порезать?! – взревел Горыныч, вскидываясь на задние лапы и нависая надо мной.
– Ах ты скотина чешуйчатая… – восхитился я. – Вот и ты показал свой облик подлый, Горыныч. Ты чего тут на дыбы подымаешься? Ты на кого, гад, бочку катишь?!
Горыныч вдруг выдохнул и медленно опустился на пузо, да еще и головы передо мной по земле раскидал. Я оглянулся по сторонам. Как-то незаметно и тридцать рыцарей-зомби и вся сотня Калымдая, тихо и деловито взяли Змея в кольцо и теперь спокойно ожидали приказа, ощетинившись мечами.
– Значит так, Горыныч. Сейчас отвезешь Калымдая, куда скажет, да делать будешь, что он тебе велит, а когда вернешься, отнесешь в бухгалтерию Агриппине Падловне мешок золота, скажешь – добровольный взнос на подарки сотрудникам к Новому году. Понял?