Ideal жертвы
Шрифт:
Слышать его укоры было неприятно, но я лишь огрызнулась:
– Да ладно, Костя. В сравнении с твоим предательством – это мелочи...
– Не согласен, – покачал он головой. – Предательство – категория относительная, его линейкой не измеришь.
– Слушай, зачем тебе это надо? Обязательно меня принизить? – взглянула я на него.
– Сейчас поймешь, – хмыкнул он. И продолжал разливаться: – Раз уж мы пришли к обоюдному выводу, что ты – не принцесса, а я – не принц, я хотел тебя спросить... – Ты согласна поехать со мной в Москву?
Я обалдело
– Что?..
– Я ведь уже предлагал тебе это, – улыбнулся он. – Давно предлагал, помнишь?
Я потихоньку пришла в себя и кивнула:
– Ага, сначала предложил. А потом сразу же попросил, чтобы я вытягивала информацию из Старцева...
Но смутить Костю оказалось совсем не просто. Он лишь хмыкнул:
– Ну, а сейчас предлагаю тебе поехать в столицу без всяких дополнительных оговорок и условий.
Он полыхнул в мою сторону своими пронзительными синими глазами и добавил:
– Ты потрясающая женщина, Лиля.
Я хотела повторить, что больше не желаю иметь с ним ничего общего, однако слова замерли у меня на губах.
А Костя закрыл мне рот поцелуем.
Проснулись мы поздно.
Максимушка к тому времени уже встал, но – что за чудо-ребенок! – не трогал нас и спокойненько смотрел в другой комнате мультики по телевизору.
Позавтракали мы все втроем в гостиной – запасливый Костя с вечера закупил, оказывается, йогурты и мюсли. Я волновалась: как поладят мои мужчины. Пока они держали вежливый нейтралитет, присматривались друг к другу. Попить кофе мы решили в буфете и справились с завтраком быстро, но Костя настоял, чтобы мы не торопились, а посмотрели выпуск областных новостей.
В самом начале после сообщения о совещании у губернатора запустили сюжет, которого Костя, видимо, ждал. На экране вдруг мелькнул въезд в наш санаторий, потом парк, административный корпус. Константин сделал звук громче. Я увидела у входа в корпус машины милиции и «Скорой помощи». Чье-то тело пронесли на носилках в наглухо закрытом черном мешке.
А дикторша за кадром вещала:
– Вчера вечером было совершено разбойное нападение на санаторий «Ариадна», что в Кирсановском районе. Элитное медучреждение атаковали около десяти часов вечера. Нападавшие, вооруженные пистолетами – по некоторым данным, их было до пяти человек, – обезоружили санаторскую охрану и проникли на территорию. Затем они ворвались в административный корпус. Неизвестно, какова была конечная цель преступников, однако в результате их нападения погибло два человека. Первой жертвой стал охранник Игорь Воробьев...
– Палач! – ахнула я.
– ...Вторым от руки бандитов пал директор санатория Арсений Арсеньевич Булыгин. Как сообщили в администрации санатория, преступники ничего не похитили. Ввиду особой тяжести преступления дело передано в областной следственный комитет. Как заявил нам следователь по особо важным делам Николай Модянов, принявший дело к производству, основных версий две: первая – криминальные разборки, борьба за передел сфер влияния; вторая – нападение совершила банда наркоманов, искавшая в санатории смертоносное зелье...
Костя сделал звук потише.
– Ма, это здесь ты работаешь? – вдруг спросил Максимка, кивая на экран.
– Да, малыш, – рассеянно ответила я.
– Как хорошо, что вчера тебя там не было! – воскликнул мой сынок.
– Еще бы, – пробормотала я.
Мои мысли были заняты другим. Константин наклонился ко мне и прошептал:
– Версии о том, что нападение – месть за смерть пациента, не прозвучало...
– Хватит вам шептаться! – с нетерпеливым неудовольствием перебил нас сынок. – Мы гулять идем?
Эпилог
Лиля
Прошла неделя.
Нападение на санаторий по горячим следам раскрыть не удалось.
Тело седого карлика родственники забрали хоронить в Москву. С ними же уехала и его дочка Анжела. Убитого палача, Игоря Воробьева, похоронили на нашем кирсановском кладбище.
Старцев – как и предсказывал Костя – исчез.
В санатории появились хозяева – какие-то фирмачи из Москвы. Они представили коллективу нового директора. Впрочем, меня это уже не касалось. И моей подруги Машки тоже. Мы из санатория уволились.
Машка вернулась на свою прежнюю работу и уже снова клянет ее на чем свет стоит. Зато у нее (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить) налаживается личная жизнь. Она встречается с амбалом Кириллом, у которого, несмотря на гору мышц и крохотную голову, оказалось нежное сердце. Кирюха тоже больше не работает в санатории, но без труда устроился в единственное в нашем городке охранное агентство.
Константин позаботился о том, чтобы отставнику Рычкову в нашей райбольнице организовали хорошее лечение и уход.
Я навестила своего воздыхателя в стационаре. Он, конечно, сдал, но держался молодцом. Мы с ним даже погуляли немного по больничному парку, и он вел меня под руку. Больше всего Петра Архиповича волновало: когда врачи разрешат ему смотреть футбол.
Моя мама, пережившая похищение, а затем счастливое возвращение внука, стала настолько трепетно к нему относиться, что не отходит от него ни на шаг. Максимка чувствует повышенное внимание к собственной персоне и начинает потихоньку наглеть. Придется мне, когда я вернусь (или, может быть, заберу его из Кирсановки), срочно заняться его воспитанием.
Что касается меня – мы с Костей действительно поехали в Москву...
...Мы несемся по трассе на его иномарке. Окна открыты, и теплый воздух треплет наши волосы. Костя улыбается, шутит, иногда его правая рука гладит мне бедро и колени. Я кричу ему: «Крепче за баранку держись, шофер!» – а Костя говорит, что не может от меня оторваться и предлагает съехать с трассы на проселок, прямо в лес... Недолго думая, мы так и поступаем. Потом снова садимся в машину и мчимся вперед...
Правда, когда Костя утверждал, что приглашает меня в столицу без всякой задней мысли, он опять врал.