Идеальная копия: второе творение
Шрифт:
– Но это еще не все.
– Дело в том, – продолжил худощавый, – что мы только думали, что это задание неразрешимо. А потом мы увидели ваше решение.
Вольфганг уставился на них, не веря своим ушам. Он ждал, что сейчас ему скажут, что он ослышался, что им очень жаль и что худощавый мужчина имел в виду совсем не это. Но ничего такого
– О-о!
– Что, простите? – тихо переспросил он.
Толстый достал внушительный блокнот.
– Это ошеломило даже нас. В высшей степени оригинальное решение. Действительно, абсолютно оригинальное.
Вольфганг закрыл глаза и снова открыл их, но перед ним все равно было лето и трое странных посетителей все еще сидели рядом с ним.
– Вы же не будете мне сейчас рассказывать, что я по ошибке решил неразрешимое задание?
Блондин помахал рукой:
– Такие вещи невозможно сделать по ошибке.
– По сути, вы решили получившееся задание не совсем верно, – объяснил худощавый, подняв указательный палец, – но так получилось, что вам попался один из вариантов теоремы Моора, названной в честь британского математика Ирвинга Моора, опубликовавшего ее два года назад. И вы дали блистательное доказательство этой теоремы. Несмотря на то, – осторожно добавил он, – что в конце ваших вычислений вы допустили досадную ошибку, которая привела вас к неверному заключению.
Вольфганг посмотрел на Свеню с мольбой о помощи. Что здесь происходило? Она же была математическим гением, а тут такое! Но она, казалось, совсем не завидовала ему. Напротив.
– Я всегда говорила, что в тебе есть что-то такое, – радостно воскликнула она. – У тебя еще остались твои записи? Я бы с удовольствием просмотрела их еще раз.
Толстый достал папку, которая выглядела точь-в-точь как та, которую получила Свеня.
– Чтобы долго не ходить вокруг да около, мы приехали, чтобы пригласить вас на
– Который нам пока что не совсем удалось воспроизвести, – признал худощавый. Он взял у своего коллеги папку с логотипом Немецкого математического общества и передал ее Вольфгангу, который обалдело принял ее.
– Мы также уполномочены предложить вам стипендию на случай, если вы решите после школы заняться математикой, – добавил блондин.
– Вольфганг! – обрадовалась мать. – Это же замечательно!
– Убиться! – радостно взревел Чем.
– Круто, – сказала даже Свеня, которая тоже искренне радовалась, ничуть не завидуя хвалебным гимнам, которые пели ему три математика.
Да, это все сильно затрудняло для него принятие решения.
Вольфганг посмотрел на папку в своей руке, подумал о том, что в ней находится, оценивающе взвесил ее – и протянул обратно.
– Спасибо, – сказал он, – но, я думаю, вы ошибаетесь. Это было просто случайностью.
Все трое ошеломленно посмотрели на него:
– Но такое невозможно!
– Честно говоря, мне совсем не нравится математика!
– Но у вас талант! У вас несомненный математический талант!
Вольфганг откинулся на спинку стула.
– Я слышу это всю свою жизнь. Талант к тому, талант к другому. У меня этот талант уже в печенках. И я думаю, что пора прекратить выслушивать от других, что я могу и что нет, и попробовать понять это самому. И прежде всего я хотел бы оглядеться в этом мире. Попробовать что-нибудь новое. Я ведь даже не знаю, чем именно мне нравится заниматься.
Он смотрел на их огорошенные лица. Их стоило пожалеть. Вольфганг вздохнул и добавил:
– Если моим призванием окажется математика, я обязательно вспомню о вашем предложении.