Идеальная совокупность. Том 2
Шрифт:
Лева Муратов знал её повадки. Зря что ли два полных года в одном кабинете отбатрачили?
– Присядь, Ирина Булатовна, – для начала подполковник указал карандашом на стул у стола-приставки.
Сырова хмыкнула, но просьбу выполнила. Вполне обоснованной выглядела просьба.
– Служебное удостоверение при себе?
– А что?
– Просто ответь.
– В сумочке, в кабинете.
– Принеси, пожалуйста.
– Зачем? – Сырова напряглась, гадая, куда коварное начальство клонит.
– Хочу прочитать, кем ты значишься
– Во-от чего! Оперуполномоченный уголовного розыска. Дальше?
– А я думал, воспитательница детского сада.
– Лев Николаевич, не надо! Я свои должностные обязанности знаю, как таблицу умножения. Я – оперуполномоченный розыскного отделения.
И вновь Муратов проявил ангельское терпение. Знал – нажмёшь покрепче, Ирка свалит на больничный. Когда тетеньке под сороковник, а её милицейская выслуга за пятнашку перевалила, болячки придумывать не надо.
Наездом и вопрос не решишь, и участок оголится. Полноценно заменить Сырову некем. По части запросов, справок и других бумаг, которые по линии потеряшек [31] и неопознанных трупов пишутся в изобилии, она – мастерица. К её делам не придраться. Руку Ирина набила ещё в Томске, откуда перевелась в Острог из-за смены места службы мужем, он – военный. Но как оперу в прямом понимании этого слова цена ей – медный грош в базарный день. Даже объяснения нормального отобрать не может. О квалифицированных ОРМ и говорить нечего.
31
Потеряшка – пропавший без вести (сленг).
После того, как Муратов ушёл на повышение, Сырова полгода вваливала в одиночку. Из кожи вон лезла, надеялась, что её утвердят начальником отделения. Опыт, стаж, усердие – все при ней. Карты легли по-другому. На должность назначили молодого оперативника, летёху, выросшего из привилегированных водил. За парня настоятельно просил сам Вадим Львович Птицын. Как не уважить ветерана сыска?
Муратов мог пристыдить подчиненную за то, что она не ценит хорошего отношения. В СОГ её ставят дежурить раз в месяц, вторым резервом, и не на целые сутки – в одиннадцать вечера смена для о/у Сыровой заканчивается. Её крайне редко задействуют в разного рода усилениях.
Но искать кнопку «совесть» у прожжённой ментовки – пустой номер. Нужен экономический стимул.
– Это шанс отличиться, Ирина Булатовна, – произнёс Лёва с доверительной интонацией. – Кто не рискует, тому майорские погоны не светят.
– Они мне и так не светят.
– Почему? Вакансия старшего опера свободна.
– Мне всё равно не дадут.
– За красивые глаза не дадут. А за результат по громкому делу – могут.
– Кто меня, если что, страховать будет? – переход от категорического отказа к принципиальному согласию был по-женски спонтанным.
Эмоций на прогресс в переговорах со стороны Муратова не последовало. Он знал свой маневр. Рыбка клюнула, теперь главное – не дать ей сорваться с крючка.
– Кобылянский подстрахует. Ты поработаешь на «Южной правой».
– Э-э, Феликсу я косметичку из «Фикс Прайса» не доверю, не то что себя любимую! Он меня пропьёт и в карты проиграет.
– У него ребята ответственные. Вася Ермаков с ним будет.
– Который из конвоя перешёл? Ну, этот, вроде, путный.
– Давай детали проговорим.
– Не гони лошадей, Лев Николаевич. Я тут хотела отпроситься на следующую пятницу. Мастера придут лоджию отделывать, в выходные они не могут.
– Следующая пятница в твоём распоряжении! – ответной фразе сопутствовал широкий жест.
Отпрашиваться Сырова любила. То на родительское собрание ей надо бежать, то к стоматологу ребёнка вести, который, на одну минуточку, десятиклассник, то свекровь в стационаре навестить. Причина каждый раз называлась уважительная, и Муратов сперва отпускал сотрудницу без слов. По ходу пьесы он понял, что его добротой злоупотребляют, и начал выбраковывать просьбы, не носившие экстренного характера. Получая отказ, Ирина не сдавалась, донимала начальника уговорами. Не добившись желаемого результата, дулась.
Сейчас овчинка стоила выделки. Чай, не развалится в крайний день недели милиция без о/у Сыровой И.Б.
…Мероприятие решено было проводить в Малеевском парке. Там серийщик отметился в июне месяце.
Выдвинулись в двадцать ноль-ноль, уже по темноте. Парк невелик, по документам он значился сквером. Объект культуры и отдыха был сильно запущен. У муниципалитета традиционно нет денег, а завод металлоконструкций, содержавший парк со дня его основания до передачи на баланс городу, дотировал лишь самые насущные нужды.
Достижением было то, что летом на спонсорские денежки удалось демонтировать ветхие аттракционы, грозившие обрушением. Попутно законсервировали облезлую кирпичную коробку общественного туалета. Источавшая зловония клоака была готовой декорацией для фильма ужасов.
План разработали следующий – Сырова прогуливается по тротуару вдоль ограды. Взад-вперёд. Заходить на территорию парка, в глубине которого чудом уцелел единственный фонарь, Ирина отказалась наотрез. Настаивать Муратов не счёл возможным.
Оперативникам – Кобылянскому с Ермаковым – предстояло страховать «подсадку» на другой стороне улицы. Фонари отсутствовали и там, зато падал свет из окон домов постройки середины прошлого века.
– Прикроемся кустами, – заверил Феликс.
Для самообороны у Сыровой имелся перцовый баллончик «Шок».
Идущий в ногу с прогрессом Кобылянский выложил на стол беспроводную гарнитуру к мобильнику. Тщательно протерев наушник антибактериальной салфеткой, Ирина вставила его в ухо и замаскировала причёской.