Идеальное преступление
Шрифт:
Самое страшное в сложившейся ситуации то, что ему придется подтверждать действия двойника. Он никому не может рассказать правды. Прежде всего потому, что в его правду попросту не поверят. А вот фотографиям поверят вполне.
Словно очнувшись от жуткого сна, Андрей стремительно наклонился к столу, нажал клавишу интеркома.
— Таня, меня ни для кого нет. — Он задыхался, голос его неприятно дребезжал. Набрав в грудь побольше воздуха, Андрей постарался взять себя в руки. — Да, и еще… Скажи, я, когда уходил, не забрал папку с документами ростовчан?
—
— Ага, — растерянно протянул Андрей. — Вот так, значит.
В общем, двойник поступил правильно. И тем не менее это был не Андрей. Однако кто в это поверит?
Он рассеянно взял пачку «Мальборо», принадлежащую двойнику, закурил. Взгляд упал на рассыпанные по столу фотокарточки. Андрей широким жестом сгреб их, сложил в некое подобие стопки, чиркнул зажигалкой. Веселый голубой огонек пополз по глянцевым прямоугольничкам, заставляя плотную бумагу вздуваться пузырями и чернеть, обугливаясь. Глядя, как горят кошмарные снимки, Андрей думал. Несомненно, двойник преследовал определенную цель, запрятав снимки среди бумаг. Если бы какой-нибудь «аноним» позвонил в милицию и сообщил о предполагаемом убийце женщин, через пять минут в банк нагрянула бы целая толпа и при обыске снимки были бы обнаружены. Никому бы и в голову не пришло усомниться в том, что эти страшные преступления совершил вовсе не Андрей. На него надели бы наручники и увезли бы в тюрьму. Или куда там увозят сразу после ареста.
Логично? Логично, но не вполне. Не вполне — потому что бессмысленно. Что выиграет двойник от ареста Андрея? Да ничего. Он больше не сможет появиться на людях. Правильно? Правильно. Ведь обязательно будут свидетели, готовые подтвердить, что Андрей не покидал тюремной камеры с момента ареста. Опять же, если двойник настолько хорошо знаком с его привычками и образом жизни и обладает настолько поразительным сходством, что ему стоит удавить Андрея по-тихому и просто-напросто занять «вакантное» место? Как говорится, без шума и пыли. Хорошая должность в устойчивом банке с солидным доходом, красивая, умная жена, машина, квартира. Что еще нужно человеку для счастья?
Карточки догорели, сохранившись лишь в пепельных пластинах. Андрей старательно расшерудил пепел кончиком сигареты, словно надеялся таким образом уничтожить сами воспоминания о пережитом потрясении. Он чувствовал себя растерянным, загнанным в угол. Все потому, что не знал, с какой стороны взяться за дело, чтобы случайно не навредить себе же. Ведь он понятия не имел о реальных планах таинственного двойника.
— Разрешите? — В кабинет заглянул Русницкий.
— А, Георгий, — Волин сделал приглашающий жест, — заходи, присаживайся. — И тут же снова переключился на Скобцова. — Интересно, — пробормотал он. — Скажите, а у вас нет брата-близнеца или какого-нибудь другого близкого родственника, очень похожего на вас?
— Нет, — покачал головой тот. — У меня вообще нет близких родственников.
— Мы запросили центральную картотеку, — пояснил Паша. — Как только получим справку, сразу передадим ее вам.
— Хорошо. Спасибо, — кивнул Волин, сделав соответствующую пометку в ежедневнике, и повернулся к Русницкому. — Ну? Удалось что-нибудь новенькое узнать?
— Кое-что, — ответил тот.
Вид лейтенант имел чересчур серьезный, но сквозь серьезность то и дело проглядывала довольная улыбка, из чего Волин сделал вывод, что за этим «кое-что» скрывается не просто мелкий фактик, а ценная находка.
— Товарищи, подождите пока в коридоре, — попросил он оперативников. — Нам с лейтенантом нужно переговорить.
Как только за троицей закрылась дверь и Волин с Русницким остались одни, следователь выключил магнитофон:
— Ну, давай выкладывай свое «кое-что».
— Значит, так. — Русницкий подхватил стул, придвинулся к самому столу, понизил голос. — По поводу Скобцова соседка ничего вразумительного сообщить не смогла.
Волин подумал: если двойник — не игра воображения Скобцова, что маловероятно, а реально существующее лицо, то они должны быть очень похожи. Как бы соседка отличила настоящего Скобцова от фальшивого? В ее-то возрасте, да с третьего «очень высокого» этажа? А никак.
— Зато она сообщила другой интересный факт, — хитро продолжал Русницкий. — Время от времени, в отсутствие мужа, Татьяну Скобцову навещал некий человек, по описанию очень похожий на Виталия Чернозерского. Иногда они приезжали вместе, но почти всегда в рабочее время. Несколько раз Чернозерский, — а лично у меня нет сомнений, что это был он, — оставался у Татьяны на ночь. Это в те дни, когда Скобцов уезжал. Судя по всему, по делам банка.
— Хм, — Волин откинулся на спинку стула. — Факт ты, Георгий, раскопал любопытный. Но сам по себе он не опровергает виновности Скобцова. Как, впрочем, и не доказывает.
— Это еще не все, — с торжественной улыбкой произнес Русницкий.
— Что еще?
— Если верить рассказу соседки, они встречались еще до того, как Татьяна вышла замуж.
— Стоп, — поднял руку Волин. — Погоди. Ты хочешь сказать, что они встречались еще ДО появления Скобцова?
— Именно, — кивнул лейтенант. Торжественность слетела с него, уступив место азартной горячности.
— Вот это уже действительно любопытно, — пробормотал Волин. — Интересно, чем же их не устраивало существующее положение вещей? Если они не думали прекращать связь, то логичнее было бы оставить все как есть.
— Я подумал вот о чем. — Русницкий оглянулся на дверь. — А что, если Светлана Вихрева заподозрила, что Виталий ей изменяет? Судя по всему, она была не из тех женщин, которые, изменяя сами, способны прощать измены другим. Тем более с какой-то там секретаршей. Светлана ведь не привыкла к поражениям на любовном фронте. Наоборот, ей хотелось постоянно чувствовать себя победительницей. Не ее бросают, а она бросает. Что, если брак Татьяны со Скобцовым — всего лишь ширма? Прикрытие.