Идеальность
Шрифт:
– Смотри, - произнес Вадик и провёл лучом света столовым приборам. — Всё в пыли. Тут никто давно не убирался.
Действительно, пыль покрывала вещи. Пыль скопилась на занавесках и на люстрах. Она была везде.
Обследовав комнаты слева по коридору, Вадик и Лера вернулись и осмотрели две комнаты справа. Всё тоже самое.
– В этом хламе мы точно ничего нужного не найдём, - буркнула Лера, присаживаясь на корточки перед стопкой книг, перевязанных веревкой. — Старьё какое-то. Советские сборники сочинений. Кто такое вообще хранит?
– Бабушка отшельница? — предположил Вадик. — Мало ли какие тараканы у неё в голове.
– Пойдём в прихожую, затем на второй этаж. Мне кажется, в доме вообще никого нет. Можно особо не скрываться, да?
Вадик был с ней согласен.
Они вышли в просторную прихожую, осмотрели её, но ничего не обнаружили. Разве что пыли тут не было. Лера провела пальцами по перилам лестницы, ведущей на второй этаж. Чисто.
Может быть, Римма Ивановна принципиально живет только на втором этаже?
– Странно всё это.
Луч фонаря ощупывал бетонные ступеньки. Лера поднялась на второй этаж. Тут же заглянула в приоткрытую дверь справа. Вадик сзади подсветил.
Спальная комната. У окна стояла широкая застеленная кровать. Темнели овалы подушек. У стены пристроился шкаф. Рядом — зеркало и письменный стол. Свет фонарика очертил детали: на столе закрытый ноутбук, а рядом лежали стопкой белые конверты для писем. Там же стояла металлическая урна для мусора. Пахло гарью, будто в комнате жгли бумагу. Едва уловимый, почти растворившийся аромат.
Чуть дальше возле стола прямо на полу кто-то сложил журналы. Много журналов.
Лера разом вспомнила сообщения от Пашки.
– Ну-ка. Пойдем, посмотрим…
Журналы были глянцевые, «гламурные». Vogue, Cosmopolitan, Woman’s Health и много еще каких. Лера присела перед ними, принялась перебирать. Разные номера и года. Где-то обрезаны страницы. Где-то аккуратно вырезаны кусочки статей или фотографии.
– Это Натины, - произнесла Лера. — Я точно знаю. У неё дома тоже есть журналы. Она их собирает. Коллекционирует или что-то вроде того.
– Зачем они здесь?
– Давай у Наты спросим, - нервно хихикнула Лера, пролистывая какой-то журнал за две тысячи третий год. В журнале лежала книжная закладка на странице со статьей «Как стать идеальной женой».
– Тут на конвертах написано: «от Наты — Римме Ивановне. Письмо номер… и цифры», - прочитал Вадик.
Луч фонаря сместился на письменный стол. Лера тоже подошла.
Конвертов было штук двадцать или даже больше. Все они оказались запечатаны, а внутри прощупывались сложенные листы бумаги. Вадик взял несколько писем, засунул в карман куртки.
– Для информации.
Лера заглянула в урну. Она почти целиком была забита рыхлым серым пеплом. Торчал обугленный уголок конверта. Кажется, тут сжигали письма. Странный и непонятный ритуал. Около урны лежал коробок со спичками, пустой. Кто-то избавлялся от улик? Или от воспоминаний?
Лера запустила руку в пепел, пошевелила пальцами, подняв облачко серой пыли. Запах гари стал острее.
– Не удивлюсь, если мы найдем еще что-нибудь в таком духе, - произнесла она. — Например, старую пишущую машинку или помещение, заваленное вырезками из газет, где везде будут мои фотографии. Маньяки такое практикуют.
— Пойдём, — сказал Вадик, выходя из спальной комнаты. Он был напряжён.
По коридору слева оказался туалет. Затем — ванная.
Лера приоткрыла дверь и почувствовала, как холодный воздух коснулся её плеч и щёк. Изнутри шёл сквозняк.
– Посвети. — Попросила она.
Вадик провел лучом фонаря по кафельным стенам, раковине, крану и кольцам душа, аккуратно свернутым вокруг него. Ничего примечательного. Свет коснулся ванной и вдруг рассыпался на множество мелких лучей. Точки света застыли на стенах и на потолке, будто капли дождя.
Лера не сразу поняла, что произошло. Она опустила глаза и увидела, что луч света упирается в какие-то полупрозрачные квадратики, которыми, судя по всему, была заполнена ванна. Догадалась: кубики льда. Вот откуда холод.
Но зачем в ванной лёд?
– Твою мать, - тихо произнес Вадик.
Вспыхнул свет, и Лера зажмурилась от неожиданности. В уголках глаз образовались слезы.
– Ты что делаешь? — произнесла она, поворачиваясь.
Вадик махнул телефоном в сторону ванны:
– Смотри!
Ванна была наполнена кубиками льда примерно до половины. Лёд подтаивал, лужицы воды скопились по краям ванной. А еще лёд был прозрачным, и в ярком свете ламп легко можно было разглядеть силуэт, лежащий на дне.
– О, господи!
Вадик оттеснил Леру плечом, подошел ближе. Рукой, замотанной в рукав куртки, сгрёб лёд в сторону, обнажая худое лицо с впалыми щеками, закрытыми глазами, ярко выделенными скулами. Кожа была сморщенная, ярко-желтого цвета с мелкими синими пятнышками на лбу, вокруг глаз и подбородке. Рот приоткрыт, а во рту, между тёмных зубов, застрял кубик льда.
В ноздри проник сладковатый запах гнили. Лере сделалось дурно. Она зажала нос ладонью, но не сводила взгляда с мёртвого тела, лежащего в ванне.
– Бельгоцкая. Это она.
– Только мёртвая, - нервно хмыкнул Вадик.
Он расчистил тело ото льда до пояса. Римма Ивановна была одета в белую ночнушку, плотно облепившую тело. Сквозь ткань проступила небольшая сморщенная грудь. Руки оказались сложены на впалом животе. Кисти посинели, а обнаженная кожа сплошь пошла пятнами.
– Похожа на мумию.