Шрифт:
глава 1. Здесь кто-то был
Обычное утро пятницы: Син ушёл из моей комнаты затемно, остаток ночи я проспал, наконец-то свободно раскинувшись на кровати, затем постоял в очередях в туалет, в душ и в столовую, а потом – открыл кабинет, зашёл…
И сразу почувствовал: что-то не так.
Замер на пороге, оглядывая помещение. Напротив —тёмно-коричневые шкафы с документацией. Справа – стол с кофеваркой. Слева – окно и мой стол с компьютером. Вроде всё привычное.
Бумаги на столе. Лежат как накануне вечером. Или нет? Может, сдвинуты? Почему всё моё существо уверено, что что-то в комнате изменилось? Здесь кто-то был. Нет, понятно, что дежурный убирал помещение, но они обычно ничего не трогают. А кроме этого? Дверь была заперта. И окно закрыто.
Кабинет Сина. Слева – тоже окно, закрыто. Справа – такие же шкафы, поблёскивающие стёклами. Центр комнаты занимает огромный стол, нагруженный стопками бумаг разной высоты. Ровными, конечно. Здесь всегда порядок.
Снаружи приближается звук шагов, и вскоре командир открывает дверь приёмной.
– Ты что это, сталкеришь, пока меня нет? – Син, как всегда по утрам, пышет бодростью и хорошим настроением.
Однако на этот раз я оставляю иронию без внимания.
– Посмотри, у тебя всё на месте?
Он мгновенно становится серьёзным, в два шага пересекает приёмную и, как и я, останавливается на пороге кабинета. Озирается.
– Вроде, – заходит, настороженно оглядываясь. – А что?
– Не знаю… Показалось, будто что-то изменилось. Словно кто-то здесь был.
– Дежурный?
– Нет. Убирают постоянно, но раньше у меня такого чувства не было.
Син набирает номер по внутренней связи:
– Капитан-майор Блэйк. Пригласите дежурного, который сегодня убирал мой кабинет.
В ожидании я осматриваю шкафы в приёмной, пытаясь понять, что же не так, а командир прислонился бедром к моему столу и наблюдает.
Стук в дверь. Син делает шаг вперёд, мгновенно меняя расслабленную позу на любимую «начальственную» – ноги на ширине плеч, руки за спиной, – и гаркает: «Входите!» так, что даже я вздрагиваю от его тона.
Дверь распахивается, в приёмную заходит черноволосый парень, скороговоркой тарабанит:
– Рядовой Праджапати по вашему приказанию прибыл, – и замирает, глядя на капитана со спокойной уверенностью.
– Как часто убираете это помещение?
– Каждое утро.
Чувствую, что Син удивлён – ведь дежурные потому так и называются, что регулярно сменяют друг друга, – но внешне по нему это никак не заметно.
– Только мой кабинет?
– Никак нет. Весь этаж.
– Когда успеваете?
– Ночью, – рядовой добавляет с тем же спокойным достоинством: – Мои религиозные убеждения не позволяют мне убивать, поэтому я обратился напрямую к генералу Сикорски с просьбой разрешить мне заниматься уборкой. Я полностью отвечаю за все кабинеты на этаже. это надежнее, чем если дежурные меняются каждый день.
Оригинальный парень – против насилия, но добровольно пошёл в армию. Нагло вообще-то: социальные привилегии ему давайте, а убивать он не желает. Я бы даже не догадался, что так можно сделать.
– Сегодня не было ничего необычного?
– В каком смысле?
– В любом, – изрекает Син веско, не отрывая внимательного взгляда от лица рядового.
Чёрт, за пару лет я должен был привыкнуть, но нет – когда Син включает «сурового командира», у меня внутри всё сладко замирает. С одной стороны, нужно внимательно следить за разговором, а с другой – трудно не пялиться на него, пуская слюни и воображая порнушные картины…
– Нет, ничего.
– Вы трогали что-нибудь из вещей? Перекладывали? Сдвигали?
Ох, как бы я его сейчас «потрогал»… Вот прямо на этом столе позади него…
– Никак нет. Я ответственно подхожу к своей работе.
– Кто-нибудь ещё здесь был? Имел возможность зайти? Оставляли кабинет открытым, на любой отрезок времени?
Внезапная мысль отвлекает от фантазий о том, как бы стянуть с командира штаны, и я выпаливаю:
– Открывали окна?
Праджапати, неуверенно качающий головой, в ответ на мой вопрос выдает твёрдое:
– Да. Окна в этом помещении я открыл вечером, около полуночи, и закрыл… – он на мгновение запинается, подняв глаза к потолку, – в половине четвёртого.
Син, видимо, понявший мою мысль, продолжает:
– И вас не было здесь в это время.
– Я убирал другие помещения, – вот теперь рядовой выглядит напуганным. – Но я открываю только наполовину и всегда фиксирую…
– Что-нибудь заметили, когда закрывали?
– Н-никак нет.
Бросаю взгляд на окно, прикидывая, какой ширины щель в полуоткрытом состоянии. Для худого человека вполне достаточная.
– Вы их мыли после этого?
– Да. Каждое утро мою.
– С этого момента делайте всё как обычно, но до специального распоряжения окна не мойте. И надевайте перчатки, чтобы не оставлять отпечатков, – Син дожидается кивка рядового. – Свободны.
За рядовым Праджапати закрывается дверь, и командир, усмехнувшись, прикасается к моему сознанию: «Чтоб ты знал, трудно поддерживать разговор, когда кое-кто наполняет мою голову пошлыми мыслишками».
«А ты не подслушивай».
Он перехватывает меня поперёк груди, тащит в свой кабинет, захлопывает дверь и бухает на неё.
«А я, может, хочу. Мне, может, нравятся твои трудовые инициативы».
И как только Син стягивает маску, я жадно впиваюсь в его губы. Вроде только ночью трахались, а я уже настолько соскучился. Царапаю ткань одежды, стараясь пробраться под застёжки и пуговицы – чёртова униформа! Вот бы содрать её нахрен, прижаться к голой коже, чувствовать всем телом, закрыть глаза и погрузиться с головой в нарастающее возбуждение, в его вкус, запах, сознание… Обожаю это ощущение, когда все мысли – и проблемы – наконец-то уходят, остаётся лишь огромное желание раствориться в оргазме, вместе с ним.