Идеальный агент
Шрифт:
Вдруг раздался звук выстрела, гулкий на лестничном марше, и пуля с визгом отрикошетила от стены в каких-то нескольких сантиметрах от головы Виктора, выбив при этом кусок штукатурки.
– Твою мать! – вслух выругался Виктор, про себя сказав «раз!».
Снизу вновь прозвучал выстрел, но пуля ушла куда-то вверх.
– Два, – проговорил Виктор и побежал на звук выстрела, стараясь держаться как можно дальше от перил.
Альберт бежал наугад, никакого плана у него не было, было лишь страстное желание быть как можно дальше от тех двоих, и он отчаянно петлял по многочисленным коридорам и переходам мидовского здания. Наконец Альберт Филозович выскочил из очередного
– На меня напали! Там! Двое! – задыхаясь, кричал он.
Этим нехитрым приемом Альберт надеялся выиграть хоть немного времени, чтобы успеть добраться до лифта, но как только охрана пробежала мимо него, поддавшись на уловку, он вдруг понял, что теперь лифт для него бесполезен, внизу его уже будут ждать. Охранники и те двое, его преследующие, быстро поймут, в чем дело, и через несколько минут его будет преследовать вся многочисленная и хорошо обученная служба безопасности МИДа. Выхода больше не было, но Альберт продолжал бежать по коридору навстречу светящемуся вечерним светом огромному окну, просто по инерции. Он задыхался, силы оставляли его, но он не останавливался, просто не мог. Альберт Филозович спортом никогда всерьез не занимался, разве что для демонстрации своей лояльности в иные годы выходил на теннисный корт, а теперь изредка, когда этого требовала ситуация, вставал на горные лыжи, впрочем, всегда избегая особо крутых склонов.
Но вдруг внутри его не подготовленного к таким нагрузкам организма что-то будто оборвалось. За левой грудиной разливался расплавленный свинец, в лопатку всадили тонкое длинное лезвие, удар электрического тока пронзил левый локоть, лицо покрылось крупными каплями пота. Альберт хотел вздохнуть, но не мог, и от этой попытки боль становилась нестерпимой, не хватало воздуха, и он заковылял к окну, до которого оставалось всего несколько метров. Дипломат шел как-то боком, припадая на правую ногу, левая рука его висела как плеть.
Наконец, добравшись до окна, он из последних сил взялся за ручку рамы и потянул на себя. Огромное окно, казавшееся таким громоздким и тяжелым, на удивление легко распахнулось, впуская в коридор поток теплого московского воздуха.
Альберт Филозович стоял у окна, безуспешно пытаясь дышать, легкие наполнялись воздухом, но облегчения это не приносило – он задыхался. Стоя к окну в пол-оборота, он боковым зрением увидел людей, преследовавших его. Теперь они бежали все вместе, медленно, страшно медленно приближаясь к нему. Все происходило как в замедленном кино, на каждый удар едва бьющегося сердца Альберта группа приближалась лишь на несколько сантиметров. Один удар сердца – один кадр. Стараясь быть подальше от преследователей, дипломат ступил на низкий широкий подоконник, в глазах у него темнело, сознание оставляло его. Наконец вязкая душная тьма окутала его окончательно, и в этой темноте он не увидел, скорее, ощутил свет, какое-то светлое пятно, и он шагнул к нему. Так Альберт Филозович сделал свой последний шаг.
С широкого подоконника соскользнуло уже бездыханное тело Иуды. Оно летело навстречу нагретому асфальту внутреннего дворика мидовской высотки в полной тишине, переворачиваясь и ударяясь о выступы стены, словно тряпичная кукла.
Глава 22
Ирак, Багдад
Алекс опередил стрелявшего, он по глазам Дайны понял, что происходит и, толкнув ее на землю, сам отпрянул в противоположную сторону. Пуля бандита пробила правое заднее крыло джипа и, к их счастью, прошла лишь на несколько сантиметров выше бензобака.
Алекс, лежа, почти наугад выпустил короткую очередь в дверь «Дефендера» – стрелявшего он не видел. Затем, вскочив на ноги, подбежал к джипу. Не опуская автомата, распахнул дверь: бандит был мертв, пули попали ему в грудь.
– Зря ты это сделал. Сидел бы тихо и дальше, глядишь, остался бы жив, – сказал Алекс, обращаясь к трупу араба, и захлопнул дверь.
– Ну, все, пора отсюда сваливать, наигрались. Как ты? – спросил Алекс, подходя к все еще лежащей на земле Дайне.
Она ничего не ответила, только посмотрела на товарища мутными шальными глазами – шок еще не прошел.
Он помог ей встать и затолкал в черный «Чероки».
– А почему сюда? – спросила она, когда Алекс заталкивал ее в чужую машину.
– У твоего «Ренглера» два колеса пробиты, не менять же. Давай-давай, садись.
Сам он сел за руль, и они умчались с места происшествия.
Из злополучного Саддам-сити они выбрались без приключений. И когда трофейный «Чероки» остановился перед КПП на въезде в расположение санитарной вертолетной части королевских ВВС Великобритании, Дайна пришла в себя настолько, что смогла предъявить документы подошедшему «томми» и довольно членораздельно объяснить, что «этот парень», она указала на сидящего за рулем Алекса, с ней. «Томми» с сосредоточенным лицом чинно пропустил автомобиль союзников на территорию своей части.
Дайна жила в небольшом уютном домике недалеко от штаба вертолетчиков. Алекс помог Дайне выйти из машины и проводил ее в дом, уложил на диван в холле. Просторный холл, объединенный на американский манер с кухней, был обставлен скромно, но довольно мило.
– Пожалуй, пора заняться твоими боевыми ранами, – сказал Алекс, присаживаясь на корточки возле Дайны. – Да я смотрю, это у тебя не первая, тебе уже кто-то пытался перезать горло. – Алекс смотрел на маленький, едва заметный треугольный шрам на шее у Дайны.
– Ты про это, – перехватила его взгляд Дайна и слабо улыбнулась. – Это перед окончанием школы. Упала с велосипеда. Из-за этого пропустила свой выпускной бал. Не могла же я пойти в декольте и с повязкой на шее.
– О-о-о! – неопределенно потянул он, поднимая край окровавленной майки на животе лежащей Дайны.
– Что там? – обеспокоенно спросила она, чуть подняв голову и пытаясь рассмотреть рану.
– Да ничего страшного. Вот если бы чуть левее и глубже, то получилось прекрасное кесарево сечение. Хотела бы ты иметь прекрасное кесарево сечение? А, Дайна?
– Да ну тебя к черту, Алекс! Скажи толком, что там, – немного оживилась она.
– Я же сказал – ничего страшного, но три-четыре шва все же придется сделать. Где у тебя иголки и нитки? Жаль, конечно, что останется безобразный шрам, шью-то я ни к черту. Жаль, красивый был животик.
– Да ты что, с ума сошел? Какие иголки и нитки? Ты что, собрался зашивать мне живот обычными нитками? – закричала Дайна, едва не вскакивая с дивана.
– Пожалуй, ты права, зашивать такой симпатичный животик обычными нитками – это пошло. Для такого дела я не пожалею рыболовной лески. У меня есть отличная леска фирмы «Джо-Фишер». Она немного толстовата для такого дела, но ничего, крепче будет. Ты полежи, пока я схожу в машину. – И с этими словами Алекс вышел из комнаты.