Идеальный Че. Интуиция и новые беспринцЫпные истории
Шрифт:
Однажды местный вороватый бизнесмен Запалин, которому показался слишком долгим срок выполнения сантехнических работ, вдвое урезал размер оплаты Василию Николаевичу. Меж тем задержка была вызвана исключительно кретинизмом самого заказчика. Лидия Петровна выслушала отчет мужа, надела пальто и сказала, что сейчас вернется. Приказала Носоходову пока проверить у Артема уроки. Сама направилась прямиком в квартиру Запалина, позвонила, и, не успел предприниматель открыть дверь, как Лидия Петровна, выражаясь ее же языком, открыла варежку.
– Слышь, ты, кобелина недоделанная! Ты чего моему мужу не заплатил за очко
– Кобелина?! Я так и знала! То есть ты все-таки трахаешь кого-то! Не зря мне люди говорят, не зря! – Поварешка дважды влетела Запалину в лицо.
Запалин, живущий по законам мужской логики, растерялся после удара горячим металлом.
– Лена, ты чего, это вообще жена нашего сантехника! Она пришла…
– Жена сантехника?! Ты еще и чью-то жену посмел! Женщина, спасибо за сигнал! – Запалина обратилась к Лидии Петровне, не разобравшись в мизансцене, в отличие от Носоходовой.
– Ваш муж – скотина, скажу честно, еще и деньги не отдал хорошему человеку за работу. Экономит, а на бабах своих не экономит! Наверное.
– Что?! Ты еще и деньги людям не отдаешь! Быстро отдал!
Запалин моментально схватил валяющийся в прихожей кошелек, сунул Носоходовой деньги не считая. Та, не прощаясь, вышла. На следующий день Запалин звонил Лидии Петровне и умолял за любые деньги рассказать жене, что она не имеет никаких доказательств его измен, а пришла выбить из него долг за работу мужа. Лидия Петровна согласилась, но Запалиной сказала следующее:
– Бабы, может, у него и нет, хотя взгляд был обосравшийся, так что ты пока его не прощай или за очень дорого.
Василий Николаевич, услышав всю историю, ожидаемо изумился:
– Лид, а откуда ты узнала, что он кобель?
– Я и не знала, но мне повезло. Пойми, Вася, в одних семьях принято так, что жена должна доказывать, что у мужа кто-то есть, а в других – муж должен доказывать, что у него никого нет, причем постоянно.
Василий Николаевич порадовался, что он вроде как не во второй группе, хотя на самом деле Лидия Петровна была просто настолько уверена в своей итоговой победе над любой соперницей, что особо за мужем не следила, тем более за все годы брака Носоходова качнуло влево лишь два раза, один из которых и закончился той самой фотографией. Произошло все по причине увлечения его клиентки немецкой порнографией. Она вдохновилась сюжетом очередного фильма с участием сантехника, ну и совратила не умевшего сопротивляться Носоходова, оценила данные и сделала фотографию на память, потом кинула изображение подруге, которая тайно подрабатывала неким подобием чрезвычайского эскорта, та показала клиенту, он скопировал себе и начал использовать в «Тиндере» для разводки дур на секс-селфи, поделился методом с парой друзей, попросил никому не рассказывать, чтобы не палить всю контору. Дальше вы знаете.
Простите, забыл изложить, как Носоходов объяснил своей жене появление фотографии, которую им представил Гарнизонов. Он промямлил, что не смог отказать товарищу по бане, который очень любил дружить по переписке. Версия была принята, так как Лидия Петровна сама знала о безотказности мужа, особенно в вопросах помощи
Эпизод 8
О том, как жена защищает маленького человека от государства
Как раз в тот момент, когда Гарнизонов начал объяснять Носоходову новую спасительную для последнего диспозицию, в комнату вошла Лидия Петровна, вслушалась в беседу и перебила заместителя мэра:
– Я чего-то не поняла. Что с квартирой?!
Обычно молчащий Носоходов, которого, как вы понимаете, фантастически отпустило, оборвал жену:
– Лид, тебе не кажется более важной новость, что мне отрезать ничего не будут?!
– Нет, не кажется!!! Мы еще тогда решили, что толку от него особо нет! А квартира нам очень нужна!!!
– То есть в последние дни толку не было?! – Носоходову стало обидно до слез.
– Не передергивай!
Раздраженный Гарнизонов начал испытывать к Носоходовой гендерную ненависть.
– Лидия Петровна, я понимаю, что жилищные условия вам важнее целостности мужа, могу лишь повторить: ничего вашему мужу отрезать не будут. Он просто должен прилететь в Москву. Сами понимаете, такая поездка вряд ли должна компенсироваться квартирой.
– Слышь ты, шнырь малахольный, ты квартиру обещал? Гони! Иначе никто никуда не поедет! Понял?!
– Что значит не поедет?! – Гарнизонов попытался рявкнуть.
– Ты на кого голос поднял?! Я тебе, гнида, такой пиар устрою! Я всем расскажу, что ты мне казенные квартиры предлагал за то, чтобы мужа инвалидом сделать! Что ты опыты над людьми ставишь!
Лидия Петровна не зря была воспитателем в детском саду, она точно знала, как, что и когда кричать. Гарнизонов моментально поплыл:
– Тихо, прошу вас, соседи услышат.
Лидия Петровна немедленно открыла окно.
– Пусть весь город слышит! Наш заместитель мэра – садист! Людей калечит и органы продает!!!
– Да подождите вы! Закройте окно!
– Мне душно! Еще и меня угробить хотите!
– Будет вам квартира!!!
– И отпуск!
– Что?!
– Лида, успокойся.
– Молчать! Тебя забыли спросить!
– Лидия Петровна, имейте совесть! – возмутился чиновник и моментально пожалел об этом.
– Совесть! Ты о совести вспомнил?! Ты вот хоть знаешь, что там с ним в Москве делать собрались?!
Гарнизонов опешил. Он ведь и правда не спросил Альберта Альбертовича о главном: цель отправки в Москву земляка ему была неясна. Версию врача о ритуальном сожжении он гнал от себя подальше и не хотел в нее верить. Сам Носоходов тоже озадачился. Радость от отмены предыдущего плана была столь всеобъемлющей, что детали нового он уточнить не удосужился. Но жена отпускать ситуацию не собиралась.
– Вот именно, не знаешь ты ни хрена! Тебе лишь бы человека сплавить! А может, его в космос хотят отправить?
Носоходов не хотел в космос.
– Зачем, Лидочка? Кому я его там покажу?!
– Инопланетянам! Вдруг они нас собираются атаковать, и ты – наше секретное оружие, может, ты… как его… Пятый Элемент! А это какие нагрузки. На меня. Так что квартира и отпуск.
– Где? – смирился Гарнизонов, так как одновременно думать о причинах поездки и спорить с Носоходовой он не мог.