Идеальный ген
Шрифт:
– Возьмите меня.
– Может, я выйду? – робко спросил Рик.
– Куда? – схватила она его за рукав. – Чтобы сюда прискакал Зейн, и все опять полетело в черную дыру?
Шель опрокинул Матильду на постель. Опираясь на руки, он заглянул ей в глаза и умоляюще попросил:
– Возьмите меня!
Теперь Матильда поняла, как чувствовал себя Кирилл. С одной стороны, вот оно – прекрасное мужское тело, на которое реагируешь просто на уровне инстинктов. С другой стороны – не хочется.
– Я в санузле буду, –
– О, Господи, – Матильда закрыла руками лицо. – Стыдно-то как! Еще при детях я сексом не занималась!
Рик подошел к койке, нежно прикоснулся губами к ее щеке.
– Я не ребенок, – сказал он, – это раз. Мои родители, не поверите, мэм, регулярно занимались сексом. И мы дружно сидели в санузле, если другого выхода не было. Так что я привык.
Матильда очень хотела попросить Рика остаться – мало ли что взбредет в голову странному эльфу.
Парень понял ее колебания.
– Хотите, я щелочку в двери оставлю? Если что, позовете.
Матильда кивнула и осталась наедине с возбужденным результатом достижений селекционно-генетической мысли.
11. Шель
Она смотрела в глаза Шелю, а он смотрел в ее. Радужка у него была светло-зеленая, будто трава ранней весной. Он улыбался, нежно, совсем не предвкушающе, как можно было бы ожидать от того, кто чуть ли не силой заставил тебя лечь с собой в постель. Медленно, не разрывая контакта глаза-в-глаза, он потянул ее футболку наверх. Так неторопливо, что Матильде захотелось помочь ему справиться с этим простейшим делом, но она почему-то не осмелилась. Потом также медленно он провел рукой от задранной до подмышек футболки вниз, к трусикам. И потянул их вниз. Аккуратно раздвинув ее ноги, сел между бедер.
Наклонился, провел языком от лобка до груди, потом назад. Ласка была приятной и немного щекотной. Шель поднес ее руку к губам, лизнул ладонь, потом покрыл цепочкой поцелуев кожу от запястья до плеча. Ловко приподнял Матильду, стащил футболку одним движением. Лизнул шею, за ушком, спустился, лаская, вниз по телу, поцеловал ямку пупка. Поднял ее ногу, поцеловал каждый пальчик, и опять скользнул языком снизу вверх.
Ласки непривычные, если не сказать – странные, но Матильде нравилось. Почему-то приятно было чувствовать себя чем-то вроде наивкуснейшего леденца.
Медленно, удерживаясь на руках, он скользнул грудью по ее телу – от бедер вверх, вверх, пока не встретился своими губами с ее.
Матильду целовали по-разному. Грубо, жестко, ласково, страстно, равнодушно… Но вот так, когда дыхание переходит в дыхание, когда посредством губ сливаешься ближе, чем во время самого откровенного секса – впервые. Она плыла, растворялась в этом поцелуе, беспорядочно гладила спину Шеля, путалась пальцами в его шелковистых волосах, прижимала его к себе крепче…
Легкими касаниями губ эльф двинулся от ее губ к подбородку, по шее, уделил внимание каждой груди, ниже, ниже, приподнял бедра Матильды и накрыл ртом ее лоно. Лизнул, аккуратно раздвинул пальцами губки, проник языком внутрь и замер. А потом начал двигать им то медленно, то быстрее, то ударял им по горошине клитора, то ласково проходился по всей промежности. Возбуждение затопило Матильду, дыхание сбилось, она инстинктивно подалась бедрами вперед. Сжала пальцами подушку изо всех сил, потому что желание вцепиться Шелю в волосы и прижать к себе теснее стало почти непреодолимым.
Дождавшись ее первого стона, эльф поднялся и поцеловал Матильду. Просто прикоснулся к губам, видимо, не зная, согласится ли она пустить его язык, скользкий от ее интимных соков, в рот. Но Матильду такие сомнения не мучили, целовался Шель как никто, и терять это удовольствие она была не намерена. Она приоткрыла рот, углубляя поцелуй но вдруг Шель отстранился.
– Посмотрите на меня, – попросил низким, тягучим тоном, раздвигая ее бедра и медленно входя внутрь.
Снова – глаза-в-глаза.
И от этого ощущение проникновения стало значительно острее.
Матильда во время секса, как правило, закрывала глаза. Сначала – потому что ей было противно смотреть на похотливые рожи наставников. Потом – просто привыкла. Зейн утверждал, что она многое теряет, но с этой привычкой не боролся. Главное – ему хорошо, и ей хорошо.
Но теперь она поняла, что он имел ввиду. Смотреть, как острый, возбужденный блеск глаз сменяется поволокой страсти, видеть, как скользит по виску капля пота, как трепещут крылья носа, судорожно втягивая воздух, как дрожат приоткрытые губы и по ним то и дело проходится кончик языка – действительно ни с чем не сравнимое удовольствие.
Шель опирался на руки, соприкасаясь с Матильдой только бедрами. Иногда мотал головой, откидывая мешающие пряди, но они прилипли к потной шее, разметались по плечам, свисали вниз, щекоча грудь Матильды. Она вцепилась в его предплечья, оставляя царапины, постанывала тоненько, умоляюще. Почему он двигается так неторопливо? Жар сжигал ее косточки, требовал высвобождения, а оно все не наступало!
– Я – ваш? – выдохнул Шель.
– Мой! – не сдержавшись, Матильда заколотила по его рукам и груди. – Мой, да, ну же! Быстрее!
Эльф не послушался. Матильде уже казалось, что сердце вырвется из грудной клетки. А этот… мучитель… продолжал и продолжал удерживать ее на самом краю.
– Ваш?
– МОЙ!
От резкого его движения, задевшего какую-то точку, Матильда вскинулась и тут же упала, забилась в оргазме невероятной силы. Шель наклонился, подхватил ее тело под лопатки, прижал к своему, заглушил ее крик своим поцелуем. От переизбытка чувств у Матильды потекли слезы. Она успела прошептать на самых последних крохах сил: