Идеальный грешник
Шрифт:
Мира завлек в беседу кто-то из коллег по работе, а Марс, воспользовавшись моментом, направился туда, где видел Жас.
Девчонку он отыскал прямо в той самой нише, где они целовались в первый раз. Моментально всколыхнулись воспоминания, и Марс заулыбался, понимая, что вот здесь, укрытые стеной от любопытных глаз гостей, они не привлекут ничьего внимания.
Однако все оказалось совсем не так, как планировал Марсель. Девчонка смотрела на него, как на клопа. И сразу же погасла улыбка. А в душе — мерзко, будто он что-то гадкое
— Что бы это ни было, я не виноват. И я тебя люблю, — залпом вымолвил Марсел, пресекая пути отхода, а Жас попыталась поднырнуть под руку, оттолкнуть его от себя, а потом, когда поняла, что не отстанет, вздохнула и отвернулась.
— Идиот! — пробормотала Жасмин.
— Вполне заслуженно. Знать бы еще, чем заслужил, — хмыкнул Марсель, фиксируя подбородок так, чтобы девчонка смотрела в его глаза, но она упрямо смотрела в сторону, — Что стряслось? Все ж вроде в порядке было
— Ненавижу тебя! — всхлипнула Жасмин, что, в принципе, на нее не было похоже.
— Так. Кто обидел? Кто, млять, посмел, а?! — взорвался Марсель, а Жасмин тут же прикрыла его рот ладонью и подняла, наконец, на него свои удивительные глазки.
— Ты! Понял?! Ты меня обидел! А я ведь доверяла тебе! Поверила! А ты... — вновь всхлипнула девчонка.
Марсель нахмурился, лихорадочно соображая, что могло приключиться. Он ведь безвылазно торчал на работе, а после — сразу сюда. И парни, вон, подтвердят.
Так и подмывало притащить Чапу за шкирку и попросить пошагово рассказать, где они были и что делали. Он ведь и на метр от Чеслава не отходил. Ну разве что, когда к нему притащилась рыжая. Но тогда и сам Марсель был немного занят. Поздравлял давнюю клиентку с отличной покупкой.
И вот здесь до Марса дошло. Не зря ведь рыжая светила своей мобилой, фоткая все вокруг, пока он не велел запихать ей гаджет в...сумку.
— Лады, хочешь немного поругаться, давай, — хмыкнул Марсель, слегка сбавляя обороты, понимая, что с девочкой нужно вести себя иначе. — Но для начала скажу сразу. Я дико тебя люблю. И охренеть как сильно хочу. И никого больше у меня нет. И вряд ли будет. Вернее, железно не будет. Мне б с тобой справиться. А то, знаешь ли, возраст дает о себе знать.
Жасмин бросила хмурый взгляд на него. Но все равно упрямо прошипела:
— Придурок! Ненавижу
— Ну теперь давай, излагай, все что накопилось, — милостиво разрешил Марсель, а сам теснее прижался к хрупкой фигурке бедрами, чтобы девчонка гарантированно не вырвалась
— Ты... Ты бабник! — поджала губы Жасмин, — Мне Люся прислала фотку. А там ты и курица! Вот!
— Я тебя познакомлю с той курицей, не парься, — подмигнул Марсель, — Зачетная, кстати, баба. И батя ее сюда тоже пригласил.
— Да ты… Да как ты... Да как у тебя язык повернулся предлагать мне такое?! — возмутилась Жасмин и ударила кулачком в его плечо.
Но Марселя уже понесло. Ему нравилось то, что он
А тело моментально среагировало на близость, на аромат спелой вишни, на все изгибы и впадинки, которые изучал ночь напролет и все утро, а ему все равно мало.
Нет, он сдохнет, если не узнает, какое белье на его девочке!
А потому крепко удерживая одной рукой тонкую талию, Марс нырнул свободной ладонью под пышную юбку.
А Жасмин возмущенно запыхтела, смешно, по-детски надула губки, которые Марс тут же прикусил и облизал.
— Отвали от меня, кретин! — прошипела она, но Марсель ведь чувствовал ее отклик, слышал по рваному дыханию, по осипшему голосу.
Негромко рассмеявшись, прихватил мочку губами, пососал, провел языком по тонкой шее. Его сносило от того, как она вздрогнула, потянулась навстречу.
А вот говорила совсем другое.
— Иди к своей курице! — выдохнула Жасмин.
— Зачем? У меня есть ты, малышка моя, — хрипло прошептал Марсель, скользя ртом по тонкому плечу, оставляя жалящие поцелуи на впадинке у ключицы, — Моя девочка... Моя малышка... Моя...
Жасмин не хотела ему верить. Вот врет же? Или нет?
Истерика показалась ей смешной, жалкой. Даже как-то стало совестно и немного стыдно. Но в памяти всплыла та фотография от Люси, да и сама Мишкина вспомнилась, голая и открыто предлагавшая себя Марсу в его комнате, а потом и Инга Соломова во всех позах и даже с членом Марселя во рту.
Теперь было больно.
Тогда — было терпимо, ведь они не были парой. Она не слышала от Марса слов о любви. Сама не любила еще.
А теперь — невыносимо больно. И невыносимо сильно хотелось поверить его словам
Боль сковала ее чувства, а вот тело тянулось к источнику наслаждения. к тому, кто всегда угадывал ее желания. Знал Жасмин даже лучше, чем она знала себя
Губы упрямо повторяли о том, как сильно она его ненавидит. А вот тело послушно откликалось на каждую ласку.
— Ненавижу тебя, кретин! — отчаянный шепот резал по напряженным нервам.
Его девчонка... его девочка... его малышка... вся его...
Слышал он это уже и не раз. И не верил ни единому слову.
— Проходили мы это, — еще тише, едва слышно произнес он.
— Какой ты непробиваемый, а! — почти всхлипнула, судорожно выдохнула, едва не захлебываясь болью, клокотавшей в душе.
— Но ты меня любишь такого, верно? — самоуверенно заявил он, перехватил тонкое запястье и притянул к себе.
Длинные пальцы дрогнули, когда уверенная и твердая ладонь расправила их и прижала к расстегнутой ширинке брюк.
— Я тебя ненавижу, Тарновский, — возразила девчонка, но голос дрогнул, как и пальцы, сомкнувшись в кольцо вокруг напряженной плоти, до протяжного мужского стона.