Идеальный хаос
Шрифт:
Иммунитета не существовало даже для сына одного из членов совета Склепа.
Черт, мать убила моего отца после того, как избила его до рвоты кровью. И заставила нас с сестрой смотреть — нам было пять и семь. Потом она подошла к нему, подвешенному за запястья посреди комнаты, где члены совета стояли вокруг и смотрели, и вогнала свой нож ему под грудную клетку, убив его.
Несколько лет назад мою сестру привезли во Францию, где ее несколько дней публично пытали. Она пыталась бежать из Склепа. Я предупреждал ее, чтобы она
Они нашли ее. Теперь она сидела в какой-то грязной камере в их подземелье ужасов во Франции. Смерть была слишком быстрой. Слишком легкой. Нет, они сделают из нее пример. Она сгниет до смерти, а потом они покажут всем нам, что случится, если мы попытаемся уйти.
Здесь не было ничего простого. За смерть нужно было платить. Смерть была привилегией. Я рано научился отгораживаться от лиц, криков, запаха крови, мочи и рвоты.
И я выжил, потому что у меня это хорошо получалось.
Пока не появилась она.
Девушка.
Лондон.
Впервые в жизни я почувствовал.
Я нажал на код безопасности и прошелся по огромному дому из комнаты в комнату, пока не подошел к картине, написанной маслом. Я ненавидел ее. Такая ирония: двое влюбленных в обнимку, а между ними солнце.
Чертовы больные ублюдки.
Сдвинув ее вправо, я нажал код на панели сигнализации. Послышался щелчок, и дверь рядом с картиной открылась. Я прошел через нее, и она захлопнулась за мной. Это было все равно, что запереть себя в аду.
Я редко приходил сюда, разве что раз в месяц на встречу с Брайсом или когда дорогая мамочка была в городе и хотела меня видеть. Эта женщина могла прочитать ложь еще до того, как ты ее произнесешь. В детстве я годами тренировался перед зеркалом, следя за своими жестами, движениями мышц, не отводя глаз. Дыхание имело первостепенное значение, ровное и спокойное. Я солгал ей о девушке Лондон.
Сказал ей, что не видел ее, когда она сбежала. Конечно, это была ложь.
Ложь была везде. Искусство заключалось в том, как превратить ее в правду.
Мои парадные туфли заскрипели по цементному полу в подвале. Я надел костюм и галстук, как всегда, когда приезжал сюда. Было бы неуважительно выглядеть не лучшим образом.
Я остановился перед серой стальной дверью.
— Глен, — обратился я к охраннику.
— Не ожидал тебя увидеть.
Я ухмыльнулся.
— Лучше бы тебе ничего не ожидать. Так ты никогда не будешь разочарован, — я понизил голос и убрал ухмылку. — Открой дверь.
Глен открыл, и я вошел в ад. Темный коридор был таким, к которому я никогда не привыкну. Несомненно, они спроектировали это место так, что если кому-то из нас придется идти по этому коридору, мы будем помнить о том, что с нами случится, если мы совершим ошибку.
Камеры пыток. Их пять, и у каждой была своя цель. И мы были счастливчиками,
Я приложил палец к сканеру. Он пискнул, затем загорелся зеленым, и дверь со щелчком открылась. Войдя, я направился прямо к компьютеру. Они знали, что я здесь, и у меня должно было быть хорошее оправдание почему.
Потребовалось всего несколько минут, чтобы войти в электронную почту. Я потратил сорок минут, чтобы проследить все следы того, что было отправлено, пока не убедился, что сообщение Таннера было удалено из всех возможных источников. Ну, готов поспорить, что какой-нибудь хакер сможет его найти, но если у него нет подозрений, то он не станет искать.
Я выключил компьютер, встал и вышел.
Все оказалось проще, чем я думал. Объяснять смерть Таннера мне пришлось бы во Франции и встретиться с матерью лицом к лицу, но они не расстроились бы из-за его потери. Кроме того, если я скажу им, что убил его из-за его отношений с Джорджи, это только укрепит их доверие ко мне. После Лондон оно немного пошатнулось.
Я закрыл дверь и начал идти обратно.
Потом я услышал ее.
Звук был слабый, но я никогда не забуду ее голос.
Проклятье.
Я закрыл глаза и заставил себя идти дальше. С каждым шагом мое сердце стучало все громче. Мой разум расширился в приступе ярости и агонии.
Я не ожидал, что она будет здесь, но понимал, почему она здесь.
Потому что я был.
Испытание.
На преданность.
Они знали, что я прихожу сюда раз в месяц, чтобы встретиться с засранцем Брайсом. Что мне приходится идти по этому коридору. Что, в конце концов, я услышу ее крики. Замечу ее.
Господи. Их жестокость была бесконечной.
Я остановился у двери, моя рука сжалась в кулак, поднялась и была готова постучать, чтобы Глен выпустил меня.
Я могу это сделать. Могу уйти и не оглядываться. Могу забыть.
Я знал, как остановить кошмары.
Но не этот.
Моя голова опустилась вперед, когда я опустил руку и повернулся.
Что я делаю? Знаю ведь, что не смогу вытащить ее. Какой смысл видеть ее? Они бы хотели, чтобы я это сделал.
Как я уже говорил Деку, от Склепа негде было спрятаться. Моя сестра была тому доказательством.
Мои ноги продолжали идти по коридору туда, где я услышал ее голос. Я знал, что увижу. Знал, как они их ломали. Я был одним из них.
Они вытесняли из тебя всю надежду, пока ты не становился мертвым ничем.
Я не мог войти в камеру, так как доступ был по отпечаткам пальцев. Они бы поняли, что это я.
Я подошел ближе. Затем поднял голову и посмотрел в крошечное зарешеченное окошко.