Идеальный скандал
Шрифт:
Маркус поморщился и отстранился от нее:
— Прекрати, Симона! Успокойся и отправляйся домой.
Нисколько не смущаясь, она оттянула пальцем край своего декольте, и ее огромные груди с такими же огромными, точно камни, красными сосками выпрыгнули наружу.
— Попробуй меня, Маркус, — проговорила она задыхаясь. — Неужели ты не хочешь этого? — Симона потрогала свои соски. — Восхитительно, правда?
Маркусу показалось, что его вот-вот стошнит. Отступив на шаг, он спросил:
— Ты забыла, что теперь я женат?
— Ха! Именно потому-то я и пришла сюда!
Маркус тяжело вздохнул и процедил сквозь зубы:
— Ты должна отсюда уйти. Должна немедленно уйти. В любой момент сюда может прийти моя жена.
Симона отбросила за спину волосы, падавшие ей на плечо, и от резкого движения ее огромные груди подпрыгнули.
— Отлично, Маркус! Пусть твоя жена посмотрит, как выглядит настоящая желанная женщина! — Она обхватила обеими руками его за шею и прижалась к нему обнаженной грудью.
А в следующую секунду Маркус услышал, как приоткрылась дверь. С силой оттолкнув Симону, он сделал шаг в сторону и увидел свою жену, стоявшую у порога. Изабель, смертельно бледная, смотрела на него в изумлении; казалось, она хотела что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова.
«Надо немедленно отвезти Изабель домой, — промелькнуло у Маркуса. — Отвезти домой и надежно укрыть, запереть…». Но он тотчас же подумал о том, что эта ситуация — очень удобный случай покончить с зарождающимся чувством, которое она, возможно, уже начинает питать к нему. Да, конечно, он своими действиями уязвит ее и даже оскорбит, но Париж исцелит ее, залечит раны…
Глава 34
Маркус нахмурился и, изобразив удивление, проговорил:
— Как ты рано, Изабель…
Она покосилась на Симону и спросила:
— Маркус, что тут происходит?
Он пожал плечами:
— Мне кажется, это и так ясно, моя дорогая.
При этих его словах Изабель вздрогнула, и Маркус по изменившемуся выражению ее лица понял, что причинил ей ужасную боль. И все же он надеялся, что сумеет продолжить начатое.
К тому же эта проклятая записка… Ведь это смертельная угроза! Нет, он не должен сдаваться, даже если ранил чувства Изабель.
А Симона, должно быть, почувствовала перемену его настроения. Усмехнувшись и даже не сделав попытки прикрыть свои обнаженные груди, она повернулась лицом к Изабель.
Глаза Изабель тут же распахнулись, и она, тихонько вскрикнув, прикрыла рот ладонью.
Этого Маркус вынести уже не мог. Судорожно сглотнув, он пробормотал:
— Симона, тебе сейчас надо уйти.
Вдова оправила платье, спрятав грудь, и, бросив на Маркуса обольстительный взгляд, проворковала:
— Увидимся позже, дорогой. — Она направилась к двери и, проходя мимо Изабель, с насмешливой улыбкой заявила: — Я же вас предупреждала, что вы не сможете надолго его заинтересовать.
Изабель снова вздрогнула — словно ей дали пощечину.
Через несколько секунд, когда из коридора донесся стук каблучков Симоны, она молча повернулась к двери и потянулась к ручке. Но в этот момент Маркус проговорил:
— Постой, Изабель. Прошу прощения за то, чему ты стала свидетельницей. Я оставил для тебя записку. Хотел зайти с тобой на ленч в «Корабль и черепаху». А визит Симоны был совершенно неожиданным.
Изабель резко развернулась к нему; глаза ее сверкали гневом.
— Я не дура, Маркус! Эта женщина была полуголой!
Он смотрел ей прямо в глаза, и ему стоило огромного труда сказать то, что он собирался сказать. И все же он заявил:
— Да, это так. Но мы с тобой всегда были честны друг с другом, и мне кажется, что нам следует и в дальнейшем оставаться честными. Видишь ли, я полагал, что уже перерос свои… мальчишеские шалости. Оказалось, что ошибался. И я солгал бы, если бы сказал, что Симона Уинстон не волнует меня. Думаю, брак не моя стихия. Именно это я и пытался сказать тебе прошедшей ночью до того, как мы предались любви. Полагаю, тебе следует немедленно уехать в Париж.
Изабель раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но из горла ее вырвался лишь горестный вздох. И все же она мужественно старалась скрыть свои чувства, глядя на нее, Маркус думал о том, что его жена обладает большим мужеством, чем многие известные ему мужчины.
Ему хотелось упасть перед ней на колени и признаться во всем, хотелось все ей объяснить, но Маркус был твердо уверен, что его долг — продолжать эту ужасную игру. Да, он не мог рисковать, не мог пренебречь угрозой, содержавшейся в записке. Разумеется, он пока не знал, кто написал эту записку, однако был абсолютно уверен в том, что Изабель угрожала смертельная опасность. Значит, следовало как можно быстрее отправить ее подальше от Лондона, подальше от безумца, жаждавшего убить ту, что была так дорога ему.
Тут Изабель с вызовом вскинула подбородок и, глядя прямо ему в глаза, заявила:
— Ночью я сказала тебе, что наше соглашение остается в силе. Так вот, ничего не изменилось. Я знала о твоей связи с Симоной Уинстон до того, как вошла в твою жизнь. И всегда предполагала, что ты возобновишь эту связь, как только я уеду в Париж.
— Вот и хорошо. Значит, мы в полном согласии?
В глазах ее промелькнула боль, но она тут же взяла себя в руки и проговорила:
— Хоть я и согласна с тобой, я не могу уехать немедленно. Потому что мы с тобой приглашены на бал к Летиции Беннинг по случаю ее дня рождения. Бал состоится в первую неделю июля, и я сказала мистеру Беннингу и Шарлотте, что мы непременно будем там вместе. Не возражаешь?
Это не соответствовало его планам, но выбора у него не было. Если бы он стал настаивать, если бы стал торопить Изабель, она бы заподозрила неладное. А при своей отваге и дерзости она могла бы поступить по-своему — категорически отказалась бы уезжать. Значит, он должен был повременить, а до отъезда любой ценой обеспечить ее безопасность.
А Изабель смотрела на него все так же пристально, смотрела, ожидая ответа.
Маркус откашлялся и, стараясь сохранять невозмутимость, проговорил: