Идеи в масках
Шрифт:
Лумен. Сегодня же поделюсь с учителем великим открытием.
Меркурий. Да удержит тебя от того хоть простое человеколюбие. Ты убьешь его.
Лумен. Неужели он так держится за шелуху, когда я даю ему алмазное зерно?
Меркурий. Во что хочешь ты превратить его жизнь? Его науку? Его подвиг?
Лумен. Но истина…
Меркурий. Что есть истина?
Лумен. Вопрос Пилата.
Меркурий. Оставшийся без ответа.
Лумен. Дух есть истина.
Меркурий. Кто это знает?
Лумен. Я!
Меркурий. Не делай из своей истины меча для несогласных с тобой.
Лумен.
Меркурий. Оставь ее тому, чьей жизни она опора. Жди: ты молод, он очень стар.
Лумен. Он мудр и поймет меня.
Меркурий. Знаешь ли ты историю палочки? Нет? Так слушай же, ибо у магистра нет тайн от меня. Эта палочка принадлежала голландцу Рожеру Ван-дер — Гиифту. Тайком говорили о ней медики как о талисмане, объяснившем чудесный успех лечений Рожера. Тогда Порфирий поклялся добыть палочку всякой ценой. Он был довольно богат. Он предлагал Рожеру золото, коней, одежды и камни, готов был продать свой дом, все заложить, всю работу свою отдать на годы вперед на откуп евреем. Он бредил палочкой. Рыжий иностранец, — я еще помню его: он был тучен с висящим подбородком, жадными и мутными глазами, — рыжий голландец улыбался и говорил: «Этого еще недостаточно». В одно утро он, наконец, открыл свое ужасное условие. Сластолюбец требовал к себе жену Порфирия, красавицу Анну, мать твоей Лауры. Чудовище сказало при этом: «Она должна быть вся моя… и я предупреждаю тебя, что любовь моя жестока!» Сперва Порфирий, конечно, возмутился. Он ответил магу презрительным взглядом и на некоторое время перестал думать о палочке. Но потом страстная мечта о ней превозмогла. Порфирий мучительно колебался. Наконец, он решился все рассказать жене. Сначала он сдерживался, потом стал умолять ее, валялся в ногах, потом стал с ней груб, начались жалобы на женское себялюбие и на собственное свое полное одиночество. Жизнь бедной женщины превратилась в ад. Порфирий бледнел, худел, по ночам он бредил все той же палочкой. Тогда святая женщина пошла к Рожеру… Семь суток Порфирий бродил по улицам как тень непогребенного, под утро седьмой ночи он нашел Анну, обнаженную, окровавленную, с сумасшедшим ужасом в глазах у двери своего дома. Вавилонская палочка была в ее руках. Она осталась у Порфирия. Но Анна, не проронив ни слова о том, что видела и пережила у изверга, исчезнувшего куда-то бесследно с деньгами Порфирия, умерла через четыре дня… Теперь ты хочешь доказать, что палочка — простой кусочек бронзы? (Лумен молчит, задумавшись). Таи же свои сомнения, свое неверие.
Лумен. О, сколько преступлений совершается ради истины и мощи!.. И как часто вместо истины обнимают красивого беса — иллюзию.
Меркурий. Не часто, а всегда.
Лумен. Что ты говоришь?!
Меркурий. Друг мой, я полагаю, что истина не для людей, если только вообще она существует, и не есть простой flatus vocis, имя для вещи иллюзорной. Все наши истины лишь временно — благие обманы, нужные жизни. Когда они перестают быть нужными ей, дряхлеют, когда растущий человек перерастает, на смену приходит новый обман, приветствуемый как новая истина. У всякого обмана лицо правды, у всякой правды спина обмана.
Лумен. Безотрадный скептицизм, который ты скрывал от меня. Но меня ты не заразишь им, ибо я знаю истину и проверил ее опытом.
Меркурий. И Порфирий проверил свою. Не будем спорить. Действуй, конечно, по — своему. Лечи согласно твоей новой истине… но не говори о твоем неверии старику.
Лумен. Но как могу я умолчать о вере, о новой вере моей?!
Меркурий. Неужели тебе так трудно не показать ее торжества над старой верой учителя? Оставь его, пока он жив, ворожить на свете. Он приносит мало вреда, гораздо больше пользы, уверяю тебя.
(В доме раздаются пронзительные крики смятения и ужаса).
Лаура(Выбегая из дверей дома). Меркурий! Лумен! Идите, бегите! Какое ужасное несчастье!..
Меркурий. Неужели магистеру нехорошо?
Лаура. О, очень!
Лумен. Бедный старик!.. Бежим скорее!
(Из двери дома выходит Порфирий. Он всклокочен и взбешен).
Порфирий. Мои мальчики, мои дети! Бегите, ищите, хватайте! Они украли у меня палочку! Вавилонскую палочку! Мою жизнь, мою силу, мое счастье! Ее нет, нет!.. Она исчезла вместе со шкатулкой Лауры!.. (Бросается в кресло и ломает руки). О, я несчастный! Слышите вы? Палочки нет!.. Нет больше панацеи и нет исцелений!.. Теперь Кокдриллокефал, Каккачьо, Родобрахий и другие демоны погубят меня… Они отомстят мне за долгие годы моего могущества над ними… Где теперь слава Супермедикуса? Мне остается умереть поскорее, ибо ни одно исцеление не удастся мне больше!
Лаура. О, не говорите таких страшных вещей, баббо!.. Другие же лечат и без палочки. Не у всякого медика есть палочка.
Порфирий. Ея нет ни у кого, кроме моего вора, но зато на свете нет ни одного хорошего медика, кроме меня, а теперь нет больше и меня. Вся медицина — дым без палочки… шарлатанство, гадания, гипотезы, толкание в потемках, поиски ощупью. О, моя палочка, путеводный посох мой!.. (Плачет).
Лумен(решительно и не обращая внимания на Меркурия, с видом торжественным выступает вперед). Утешься, почтенный старец, утешься в своей потере. Слушай меня, почти уже сына твоего по плоти, давно сына по духу, — я скажу тебе нечто, что сразу остановит потоки твоих слез.
Порфирий. Ты знаешь, где палочка?
Лумен. Нет, но я знаю нечто еще более важное.
Порфирий. Что может быть важнее?
Лумен. Я исцелил твоею силою, мудростью, добродетелью дочь синьора Гамбакорта, князя Пизанскаго…
Порфирий. Палочка, палочка исцелила ее.
Лумен. Нет. Говорю тебе: нет!.. Ибо я не давал ей выпить панацеи.
Порфирий. Отчего же она заговорила?
Лумен(Раздельно). Я не давал ей твоей панецеи!
Порфирий(Раскрывает рот и долгим тупым взором смотрит на Лумена). Что же ты дал ей?
Лумен. Она исцелилась силою твоего духа, преподанного ей мною. Я выполнил все духовные твои предписания, но я дал ей простой воды. Ты видишь, палочка тут не при чем. Истинно, истинно говорю тебе: исцеляет дух, то, что ты называешь самоподготовкой и внушением веры. Это исцеляет, в этом твое огромное открытие, этим велик ты, ты можешь отбросить вавилонскую палочку, как выздоровевший отбрасывает костыль, и ты увидишь, что по — прежнему будешь преуспевать и без нее.
(Порфирий слушает с изумлением и растущим беспокойством, Лаура с надеждой.
Меркурий отошел в сторону, улыбается).
(Пауза).
Порфирий. Что ты несешь? Что ты несешь, мальчик?
Лумен. Истинно говорю тебе: вавилонская палочка — обман, это не более, как кусочек металла.
Порфирий(Неожиданно поднимается с кресла и ударяет его костылем). На, получай! Негодный гусенок! А, несчастнейшее насекомое, палочка не свята больше в твоих глазах! А, в ней ошибался сам пророк Даниил и целый ряд жрецов Вавилона, Персии, Пальмиры и жрецы Magnae Matris, и философы Порфирий и Прокл, и епископ Каликст, архидиакон Григорий, Бен — Омри и Дауд бен — Сегаль — каббалист, Альберт великий и Рожер ван — дер — Гиифт, все ошибались, ошибся и я, старый дурак, Порфирий Супермедикус, только ты, только ты, желторотый цыпленок, сын курицы от стервятника, только ты разгадал истину, ты, гриб, не сравнявшийся еще с землею, но уже червивый, ты, вошь, воспитавшаяся во власах моей почтенной брады, ты, мозоль на подошве науки… Ты!.. Ты!..