Идентификация
Шрифт:
– Тогда ноги в руки, чтобы не увидели.
Я не знала, не слишком ли рискованно и дальше нарушать правила. Релм просил меня остаться живой и здоровой, а шальная выходка поставит под угрозу и то, и другое.
– Со мной будет весело, – прошептал Джеймс.
– Да ладно?
– В лепешку расшибусь.
Я вздохнула, с опаской огляделась и, пока никто не видит, подхватила свои вещи и пошла за Джеймсом.
Глава 12
– Вижу, ты
– Я ее угнал. Ему не нравится, когда я ее беру. Что-то мне подсказывает, что он и раньше этого не одобрял. Скрепя сердце задабривал меня после Программы.
Я сцепила руки на коленях, не зная, надо ли заводить разговор о нашем прошлом романе. Нитка от моей блузки так и осталась у Джеймса на мизинце.
– Куда едем?
– Есть одно место, вчера нашел. Оно… идеальное. Хотел кому-нибудь показать, но, черт, у меня же нет друзей.
– Может, благодаря твоему уникальному характеру?
Он засмеялся.
– Да ладно, Слоун, я вовсе не так уж плох!
– Ты ужасен.
Джеймс перестал улыбаться и вроде бы задумался. Мимо проносились поля и пастбища.
– Не люблю, когда меня обижают, – сказал он. – С детства со мной такое. Должно быть, это как-то связано с уходом моей матери – пусть даже я не знаю, как именно, – но мне проще держать людей на расстоянии, не давая себя задеть.
– Брэйди ты, однако, открылся, – тихо сказал я. Меня Джеймс тоже допустил к себе.
Он кивнул:
– А теперь той дружбы нет, и от этого больно. Знать, что у меня что-то было, а теперь нет, – как дыра в груди. Иногда кажется, эта боль способна меня убить.
Да, это беспричинная пустота, которую не заполнить. Я уже убедилась, что Релм прав: одно-два сохранившихся воспоминания могут довести до безумия.
Джеймс тяжело вздохнул и включил радио.
– Ты портишь все веселье, Слоун. Поездка задумывалась как развлекательная.
– Ты прав. – Я уселась поудобнее и некоторое время смотрела на Джеймса. Мне нравилось непринужденное, спокойное выражение его лица, особенно теперь, когда я знала, что в нем есть и мрачные стороны. Может, эту мрачность уравновешивает живущая в нем неистовая любовь?
Которую он когда-то питал ко мне.
Джеймс свернул на двухполосную дорогу. Я снова обратила внимание на шрамы у него на руке и рассеянно провела по ним указательным пальцем. Джеймс резко втянул воздух.
– Извини, – я убрала руку. – Я просто не понимаю, откуда они такие.
– Ничего, – сказал он. – По возвращении я спрашивал, а отец ответил – у меня там было уродливое тату, в Программе вывели. Скажи, странно? Зачем-то вывели рисунок тушью с моего тела. Знать бы заранее, так я бы для них на заднице нарочно послание наколол.
– Или графику.
Джеймс засмеялся, глядя на меня, будто старался
– Знаешь, а приятно, когда ты меня так трогаешь.
В животе стало щекотно, но Джеймс уже отвернулся к дороге. Слегка дрожащими пальцами я снова потянулась к шрамам и принялась легонько их обводить.
Его плечи расслабились, губы смягчились в улыбку. Кожа была горячей и гладкой, и я подумала – наверное, раньше мне нравилось к нему прикасаться. Я подалась к Джеймсу и нежно поцеловала туда, где шрамы, после чего выпрямилась и уставилась на дорогу, переполняемая желанием.
– Поцеловала, теперь все заживет.
Стояла тишина, пока Джеймс не ответил:
– Да, теперь все заживет.
Пульс у меня уже почти не частил, когда Джеймс остановил машину у травянистого холма. Он выключил мотор и потянулся на заднее сиденье за одеялом.
– Приехали, – сказал он довольным голосом. Я смотрела в окно, и сердце судорожно билось в горле. – Что случилось?
– Здесь же… – Я старалась отдышаться и отогнать печаль. – Здесь река.
– Ну, холодновато, конечно, зато какая красота, – сказал Джеймс, будто меня требовалось убеждать. И будто я впервые тут оказалась.
Я взглянула на Джеймса со слезами на глазах:
– Брэйди меня сюда постоянно возил.
У Джеймса вытянулось лицо. Он взглянул на полотенце в руке. Я видела, что он старается вспомнить, но ничего не выходит.
– Извини, – пробормотал он. – Нам тогда надо…
– Нет, – возразила я, – мне здесь нравится. – И я не кривила душой. Если где-нибудь я и могу почувствовать себя ближе к брату, так это здесь. Джеймса мой ответ, видимо, устроил. Выбравшись из машины, он подождал меня, и мы вместе зашагали по зеленой траве.
Река отсюда выглядела потрясающе: солнце превращало ее в расплавленное золото, валуны у берега щекотала мелкая рябь.
– Здесь даже красивее, чем я помню, – сказала я.
– Я знал, что тебе понравился.
Я искоса взглянула на него:
– Значит, ты обо мне думал?
Джеймс пожал плечами, и я поняла – ни за что не признается. Внизу лениво текла река, над головами щебетали птицы, деревья обступали лужайку со всех сторон, отчего становилось уютно, будто это место принадлежало только нам.
Мы ездили сюда несколько лет; Брэйди обожал прыгать здесь в реку. То, что Джеймс, ничего не подозревая, снова отыскал это место, лишь подтверждает факт – они с Брэйди тесно дружили и много времени проводили вместе.
Джеймс расстелил одеяло, и мы тихо сидели, уронив руки на колени и глядя на воду. Я чувствовала себя дома. Не там, где я живу, – тот дом душит меня ложью, а по-настоящему дома, у реки, с Джеймсом и с памятью о Брэйди. Мне захотелось положить голову Джеймсу на плечо, но я решила пока этого не делать.