Иди на Голгофу. Гомо советикус. Распутье. Русская трагедия
Шрифт:
— И ты думаешь, твоя религия спасет от этого? — говорит Антипод.
— Нет, я так не думаю. Я не верю в спасительную миссию религии. Я верю в другое: найдутся люди, которые откроют для себя религию, соответствующую их положению, причем — как единственное средство самозащиты. Они создадут образцы праведно прожитой жизни. Им будут подражать другие…
— Один такой изобретатель передо мной. И многие ли подражают ему?
— Но я еще не дорос до уровня, который мог бы быть образцом. Мой путь еще не закончился. Моя жизнь еще не известна никому, чтобы нашлись подражатели…
— Сколько «но», посчитай! А ты уверен, что они все будут сняты? А ты уверен, что после этого появится хотя бы один желающий повторить твой путь? Вспомни об этих моих вопросах в конце своего пути! Во всяком случае, я тогда приду к тебе, что бы ни случилось, и скажу тебе мое последнее слово.
Фундаментальное
Я внезапно проснулся среди ночи. Тикал будильник. Скреблись мыши. А в остальном была черная тишина. И меня вдруг осенило: Бог нужен не для загробной жизни — таковой все-таки нет и никогда не будет. Он нужен для этой, земной жизни. Он нужен для того, чтобы человеку достойно прожить свое мгновение жизни и исчезнуть. Он нужен именно потому, что Его нет и никакой загробной жизни не будет. Если бы Он был, Он был бы не нужен — вот основной парадокс бытия. А если Он нужен, Он все равно придет, хотя Его нет. Придет! Он уже в пути.
Люди, я иду! Я скоро буду среди вас и в вас! Потрясенный этим открытием, я потерял сознание, о чем узнал потом, когда очнулся.
Когда я очухался, около меня сидел врач. Он, по-видимому, только что сделал мне укол. «Обыкновенная дистрофия, — сказал он моей хозяйке. — Отощал парень, я говорю. Подкормить его надо. Лучше питаться надо, молодой человек (это — ко мне, я открыл глаза). На воздухе больше бывать надо. Спортом заниматься. Постой-ка! Кого ты мне напоминаешь?.. Ужасно знакомое что-то, а припомнить не могу… А, вспомнил, Христа! Здорово похож! Вылитый Христос! Ну, всего хорошего! Поправляйся. Только бороду лучше сбрей, а не то с милицией хлопот не оберешься. И не забывай о том, куда привела Христа его дорожка».
Коль станешь Богом, — говорит наука, — Жить будешь без детей, не говоря уже о внуках. Жить без любви. И даже без жены. И без тревог, что с тем сопряжены. Жить без друзей. И даже без знакомых. Жить без вопросов и ответов им искомых. Жить без походов. Без сражений. Без радостных побед. Без горьких поражений. Без завершающего путь венца. Жить в бесконечном ожидании конца. Жить в ожиданье бесконечного конца.Знакомство с Христом
После успокаивающего укола я мирно засыпаю. Укол — не смешно ли это выглядит в связи с претензией человека быть Богом? Я учу других, как преодолевать бессонницу и быстро приводить в норму свои нервы без всяких уколов, а сам мучаюсь бёссонницей, а нервы мои… Об этом лучше не говорить. Во сне вижу слепящее голубизной небо, раскаленное красное Солнце, пустынную каменистую дорогу. Слева виднеется застывшее Мертвое море, справа — безжизненные, мертвые скалы. По дороге медленно идет человек. Он бос. Ноги его покрылись пылью и кровавыми ссадинами. Он высок, худ и прям. Его прекрасные русые кудри и борода наполовину белы, хотя он молод. Глубоко запали большие, серые, горящие глаза. В них — отчаяние и обреченность. Кто этот человек? Христос? А таким ли он был? Может быть, это я сам?.. Я совсем недавно обнаружил религиозный смысл своей жизни и деятельности и возымел дерзкую мечту стать Богом. До этого я Библию ни разу не держал в руках, а о религии знал из курса марксистской философии только то, что она есть «опиум для народа» и что наука и вся человеческая практика доказали ее вздорность. Я уже учил и лечил людей, приобрел известность как личность исключительная, потерял работу и с приключениями выкарабкивался из конфликтов с милицией, а все еще не знал о том, что начал свой путь на Голгофу. Мое знакомство с Евангелием произошло так. Я снимал койку у одной набожной старушки, которая пустила меня жить в свою комнатушку за десять рублей в месяц только потому, что была поражена моим сходством с каким-то святым. У нее я и начал читать на сон грядущий Евангелие. Начал и не мог остановиться. Старушка сначала сердилась: свет жгу. Но, узнав, чем я увлекся, разрешила читать до самого утра. Я прочитал Евангелие одним махом. И вообще весь Новый Завет. И был потрясен моим сходством с Христом.
Оставим пока в стороне божественный аспект Христа, т. е. содержание его учения и его исцеления, и рассмотрим аспект чисто человеческий, бытовой. Что известно о Христе такое, что можно считать достоверным? Совсем немногое. Был зачат до того, как его мать вышла замуж. Я признаю этот факт «непорочного зачатия», ибо сам был зачат не то что до замужества матери, а вообще без оного. В отличие от Христа моего отца установить не удалось. Отсюда — предположение соседок, что я тоже «святым духом» был зачат. Правда, соседки говорили это не с подобострастием, а с сарказмом. Среди советских граждан не нашлось ни одного старого осла,
У Христа были братья (а может быть, и сестры). Но о них очень мало упоминаний в источниках, как и о матери его и о ее муже. Это тоже вполне понятно. У меня тоже есть два брата и сестра, но они не стоят упоминания, как и моя мать. Официального мужа, повторяю, у нее не было, а неофициальных сожителей она сама всех не помнит. В детстве мы с матерью с трудом умещались в одной комнатушке. Когда ее посещали представители отнюдь не Святого Духа, нас выгоняли погулять. Иногда эти прогулки затягивались допоздна, и нас выручали соседи. Они нас иногда и подкармливали. Как только я поступил в институт, я получил койку в общежитии и покинул дом. С тех пор мои связи с родственниками оборвались. Тем фактом, что меня лишили городской прописки, я обязан прежде всего моим ближайшим родственникам: они боялись, что я женюсь и приведу и в без того тесное жилье свою «шлюху». «Враги человека, — говорил Христос, — суть ближние его». Я его хорошо понимаю.
Затем в биографии Христа следует провал, если не считать бегства в Египет и возвращения. Появляется он на арене истории уже в районе тридцати лет, крестится и начинает проповедовать, учить в синагогах и исцелять болезни. И это понятно: я тоже мало что могу сказать о своей прошлой жизни, я тоже как бы вдруг возник близко к тридцати и сразу начал проповедовать и лечить. О Христе прошел слух по всей стране. И обо мне тоже прошел слух по всему городу и даже в других городах. Обо мне даже писали в статьях и книгах, правда, не называя полного имени («эффект Л», «феномен Л.»). О Христе же никаких упоминаний в документах своего времени вообще нет.
Хотя никто не знает, как выглядел Христос внешне, все находят, что я поразительно похож на него. Особенно — блеск в глазах. Появился этот блеск, по всей вероятности, от голода и отчаяния. Но люди придали ему иной смысл, и он приобрел этот смысл. Увидев меня, известный в городе психолог, занимавшийся полузапретными модными экспериментами, заподозрил во мне способность поднимать и сдвигать предметы без прикосновения к ним. И такая способность во мне действительно обнаружилась. Но психолог, как говорится, перегнул палку. Ему мало было, что я поднимал и сдвигал бумажки, спички, маленькие иголки, — это умели делать многие другие. Он решил научить меня гнуть и поднимать вилки, ложки, ключи. Покусился даже на водопроводную трубу. Сначала это принесло психологу славу («эффект Л», открытый таким-то), а кончилось погромной статьей в Энской газете («Мошенники с дипломами ученых»). Когда Христос начал проповедовать свое учение, книжники удивлялись: откуда он знает Писание, ничему не учившись?! Я не верю, что Он ничему не учился. Он учился, как и я. И довольно долго, если только в тридцать лет начал проповедовать нечто свое. Мне тоже было около тридцати, когда я вдруг ощутил в себе способность говорить нечто свое. Он учился так, что его учителям казалось, будто он совсем не учился. Он превзошел учителей, и потому они считали его невеждой. Так же было и у меня. Я учился как-то незаметно, в стороне от отличников, как-то по-своему. Потом я вдруг сразу постиг все. Не могу объяснить, как это произошло. Только я почувствовал, что на любые темы могу высказываться лучше, чем другие. Причем — говорить так, будто я изучал эту проблему не один десяток лет. Порой я и о проблеме-то узнавал за минуту до того, как начинал импровизировать свое решение. Мудрость приходит сразу и во всем. Я начал высказываться где попало — на обсуждениях чужих книг, на заседаниях всякого рода групп и советов, в гостях, в забегаловках, в транспорте, в коридорах учреждений… Слух обо мне, как о Христе, распространился с поразительной быстротой. Одновременно я начал лечить. Причем я выступал так, что после моего выступления все прочие ораторы забывались немедленно. И потому было дано указание не пускать меня в учреждения, где была возможность выступить, или не давать мне слова, если я просочусь. Руководствовались при этом «интересами науки». А на самом деле — обычная зависть. И в Евангелии сказано, что Христа погубили из зависти, а не из каких-то соображений.
Третий источник
Теперь я могу открыть вам третий источник иванианства: это — христианство. Правда, христианство стало третьим источником иванианства лишь после того, как я сформулировал основные идеи и принципы последнего. И если бы я случайно не наткнулся на Евангелие, мое учение могло бы остаться лишь с двумя источниками. Не знаю, было бы оно полнее при этом или нет.
Богиня
На сей раз я успел первым отскочить в сторону и освободить ей путь, согнулся в изящном поклоне, пробормотав вроде «Ваше Высочество» или «Принцесса». Она милостиво улыбнулась, поблагодарила и исчезла как чудное виденье. Весь день я сходил с ума. Отменил все свои визиты и консультации. Не выпил ни грамма алкоголя.