Иди за мной
Шрифт:
— Идём, стрекоза зелёная! — отсмеявшись одному ему ведомым мыслям, он взял меня за руку и повёл обратно к месту привала.
«И что такого забавного в стрекозе?»
16
16
Я вёл Лиатрис по мшистым кочкам и старался не смеяться, чтобы не стеснять её. Там, у дерева, меня поразило, с каким неподдельным восторгом она любовалась стрекозой, самой обыкновенной стрекозой. Лиатрис вообще открыто и восхищённо смотрит на белый свет. Как котёнок, который впервые залез
Лиатрис любовалась насекомым, а я невольно засмотрелся на неё саму. Cияющие на солнце волосы, белая кожа, красивые тонкие черты лица. И такие нежные, манящие губы. Я посмотрел ей в глаза, чарующе зелёные, как Лес вокруг. И как я не разглядел раньше… Лиатрис заметила мой интерес, и её щёки покрылись ярким румянцем. Я смотрел и не мог оторвать взгляд. Её смущение просто очаровательно. Оно — проявление душевной чистоты.
Я всё больше погружался в омут её изумрудных глаз, не в силах выбраться. Их глубина манила и увлекала. И так неожиданно было услышать про самочек стрекоз, что я не смог сдержать смех. Лиатрис непонимающе улыбалась. «Только бы не убежала по своей привычке!» Я поспешил взять её за руку и повёл обратно.
На привале всё было в порядке. Амелия устала и перестала болтать. Не иначе, как настоящая магия Леса в действии. Она, Тови и Ларион отдыхали на поваленном дереве. В тишине. «Где бы увековечить: в камне или в стихах? Или оперу написать «Амелия и молчание».
— Я уже начал беспокоиться. — Встретил нас Рофальд. — Где были?
— На разведке.
— И как?
— Хорошо, — ответила Лиатрис. — Я видела звериную тропу, стрекозу, нашла одну дохлую лягушку и кукушечье перо. Вот! — Она гордо предъявила тёмно-серое с белыми пятнышками перо. Обычно с таким довольным видом девушки показывают подружкам новые шляпки или подарки ухажёров. Я опять еле сдержал улыбку.
Шорох листьев в ближайших кустах заставил насторожиться. В тот же миг огромный зверь, похожий на лохматую кошку, с массивным телом и мощными когтистыми лапами, казалось, появился из ниоткуда, прямо перед нами. Я выставил световой щит и спрятал Лиатрис, попутно отслеживая, где остальные, особенно девчонки. Амелия и Тови взвизгнули от испуга. Ларион задвинул их себе за спину. На его руке ронял искры и гудел сгусток огня. Рофальд к магии прибегать не стал, но выхватил кинжалы и встал рядом с Ларионом, защищая девушек.
Животное сопело и грузно дышало. Но тут произошло то, чего никто не ожидал. Трис с радостным визгом «Блохастик!» резво побежала к зверю и бросилась ему на шею. Я дёрнулся к Лиатрис, но она обернулась и восторженно объявила:
— Это же Блохастик! Мой маленький Блохастик!
Ларион первый пришёл в себя:
— А можно ли чуть больше подробностей? — в своей насмешливой манере поинтересовался он. Язвительность и сейчас его не оставила.
Мы ошеломлённо наблюдали как «маленький» Блохастик ростом с саму Лиатрис трётся об неё головой и миролюбиво урчит. Трис радостно трепала его по шее и счастливо
— Не бойтесь. Он не тронет. Правда, Блохастик, ты не будешь их кусать? Это призрак Леса. Когда-то давно, лет восемь назад, мы с мамой нашли его в Лесу, недалеко от того места, где жили. Призраки — животные центрального глубинного Леса, там, где магии больше. Но Блохастик был сильно изранен, видимо, пострадал в схватке и выполз на окраину. Мы с мамой долго его выхаживали, лечили, кормили, он потихоньку и выздоровел, а потом отправился домой вглубь Леса. Но он любопытный: наверное, с тех пор захаживает на окраины из интереса.
— О! Эндемик Леса. Водится только здесь и нигде больше. — Амелия бочком продвигалась к зверю. Но Ларион схватил её за руку, выступил вперёд так, чтобы она снова оказалась за его спиной.
— Как ты его узнала? Ты уверена, что это твой Блохастик? — спросил я.
— Уверена. Вот поэтому. — Лиатрис показала на большой длинный шрам на морде призрака. — Тем более, Блохастик сам меня узнал. Возможно, учуял мой след ещё тогда, когда я пробиралась к Иданверу. А теперь пришёл поздороваться. Умнейшее животное! Да, мой хороший?
И Трис снова принялась обнимать и гладить зверя.
— Да не бойтесь вы! Он добрый.
Я подошёл поближе. Голова призрака — огромный шар шерсти, в котором поблёскивали маленькие чёрные глазки — с любопытством повернулась ко мне.
— Протяни руку Блохастику. Он тебя понюхает, вот и познакомитесь.
Я медленно вытянул руку, готовясь к неприятностям. Но зверь шумно втянул воздух и потерял ко мне всякий интерес. Даже обидно стало. Он снова уставился на Трис.
— Это Кит, он хороший и тебя не обидит.
Я дотронулся до морды зверя и осторожно погладил. Призрак агрессии не проявлял, я решил, что угрозы нет, и Лиатрис можно оставить рядом со зверем.
Подлетела Амелия и затараторила от восторга. Призрак шарахнулся в сторону от её энтузиазма, но Лиатрис успокоила и вернула его. Процедура знакомства с обнюхиванием повторилась. Наш новоявленный призраковед объяснила, что так животному будет спокойнее. Мне вот было бы спокойнее, если бы эта клыкастая зверушка куда-нибудь делась. Но о моём спокойствии Лиатрис что-то не думала.
— Фу, какое слюнявое животное. — Брезгливо поморщилась Тови после знакомства.
— Не слушай её, Блохастик. — Лиатрис ласково заглянула в глаза зверю и с чувством добавила: — Она ничего не понимает в твоей красоте!
— А почему Блохастик-то? — спросила Тови. Она пыталась погладить призрака, но нервно подскакивала от каждого его движения.
— Так он постоянно чесался. Вот я и предложила маме так его назвать.
— А призраками почему этих зверюг называют? Такой огромный, ещё и весь в пятнах непонятных. — Тови недоумённо рассматривала нового знакомого. Она зверьём никогда, по крайней мере, во время учёбы в Академии, не интересовалась, но вид живого призрака произвёл на неё впечатление.