Идол
Шрифт:
– Киллиан, пожалуйста. Сейчас, - я тяну его за ухо, и он, ублюдок, смеется, отчего жар лишь нарастает между моих ног.
После последнего влажного поцелуя в мой клитор он поднимается и садится рядом.
– Иди сюда, - его руки находят мои бедра и поднимают меня, усаживая верхом.
Килл откидывается и кажется почти расслабленным - звезда рок-н-рола, развалившаяся в своем лимузине. Но я вижу, как напряжены уголки его глаз и как его рука немного дрожит, пока парень убирает локоны с моего лица. Член, находящийся между нами, прижимается к его животу. Твердый как сталь.
Этот мужчина так прекрасен: его выразительные черты лица, яркие глаза. Мои ладони скользят по гладкой коже, мускулистым рукам, бугрящимся от моих прикосновений. Я обвожу пальцем маленький твердый сосок, наслаждаясь тем, как в ответ расширяются его ноздри.
Грубые кончики пальцев Киллиана проводят линию по моей брови.
– Я так охренительно тебя хочу. Кажется, что я всегда тебя хотел, - он притягивает меня ближе, целуя в губы.
– Мне требуется приложить все силы, чтобы не начать просто вколачиваться в тебя, не вытрахать из тебя душу.
Наше дыхание перехватывает в унисон, и я снова целую Киллиана, втягивая его полную нижнюю губу. Он тихо стонет, а его руки сжимают мои щеки.
– Мы сделаем это медленно, - настаивает он, и я гадаю, говорит он это мне или себе.
– Медленно. Я не хочу сделать тебе больно.
Всё время, пока говорит, Киллиан неспешно раскачивает бедрами, скользя вверх-вниз между моих ног. Он такой широкий, что моя киска сжимается.
Моя грудь прижимается к его груди, когда я наклоняюсь вперед и поднимаюсь на коленях.
– Войди в меня, Киллиан.
– Блядь, - шепчет он, напряженно сглатывая.
Его взгляд прикован ко мне, когда парень протягивает руку между нашими телами и направляет толстую головку своего члена к моей сердцевине. Я не закрываю глаза, не дышу, когда медленно опускаюсь на него. Первое проникновение вызывает жжение. Я замираю, в то время как Киллан часто дышит, а его пальцы прижимаются к моему подбородку, пока он тоже пытается не шевелиться.
Машина подскакивает на кочке, и он проникает в меня чуточку глубже. Мое дыхание снова перехватывает, внутренние стеночки растягиваются и сжимаются.
– Святые черти, - ахаю я.
– Детка, - он целует меня, осторожно двигая бедрами, прокладывая себе путь еще глубже, всё время целуя меня, словно я его наркотик.
И я чувствую, что пьяна от него: ощущения затуманиваются, голова становится тяжелой, а тело пылает от удовольствия. Я могу думать лишь о Киллиане внутри меня. Сейчас он - часть меня. Я чувствую его в растянутых мышцах бедер, глубоко в моем теле, где головка его члена надавливает на какую-то точку, зажигая меня изнутри.
Теперь я двигаюсь вместе с ним, встречая каждый его толчок ответным движением, наши губы едва соприкасаются, языки лениво скользят друг по другу. Я вдыхаю его воздух, а он - мой.
– Так хорошо, - Килл дрожит, вколачиваясь в меня.
– Быть в тебе так офигенно приятно. Еще. Дай мне больше.
Я сжимаю его плечи, прикусываю верхнюю губу, облизываю ее. Похоть делает меня дикой.
Его ладони скользят к моей попке, сжимают ее, а кончик пальца
И всё это слишком. Мой лоб соприкасается с его, пока я задыхаюсь, беря его, клеймя, обладая. Я вся его.
Мой оргазм словно длинная дорога, двигаясь по которой, я набираю скорость. Меня бросает с такой силой, что я могу лишь цепляться за Киллиана, кричать, неистово и хаотично двигаться напротив него. Я забываю всё, кроме этого ощущения.
И затем его руки оборачиваются вокруг меня, притягивая к груди, пока он толкается в меня жестко, быстро и бешено. Я люблю звуки его криков, то, как он стонет, словно умирая, и то, как всё вокруг оживает.
В течение долгого времени мы лежим. Я на нем, Киллиан - на сидении. Глубоко во мне он всё еще пульсирует, а мое тело сжимается вокруг него в ответ. Киллиан испускает слабый смешок и притягивает меня еще ближе. Его губы касаются моей щеки, я слишком ошеломлена, чтобы повернуть голову и поцеловать в ответ.
– Святое дерьмо, женщина, - произносит он напротив моей влажной кожи. Затем прерывисто выдыхает.
– Злоебучий ад.
– Знаю, - шепчу я.
Это никогда не было так. И я знаю без сомнений, что Киллиан Джеймс - не просто зависимость или летнее увлечение. Он становится для меня всем. И это одновременно волнующе и пугающе.
Квартира Киллиана именно такая, как я и ожидала от рок-звезды, высоко ценящей свою приватность. Это пентхаус в здании бывшей церкви к югу от Вашингтон Сквер. Здесь смешались современный гламурный и старинный стиль с высокими потолками, стеклянными стенами и массивными витражами. Комнаты открыты и просторны, а большая терраса занимает всё пространство задней части дома. На белой кухне под сводчатым сияющим потолком Киллиан готовит для нас кубанос– сендвич с жареной свининой, ветчиной, швейцарским сыром, горчицей и маринованными огурчиками - поджаривая его до тех пор, пока он не становится горячим и липким.
– Почему ты не готовил для меня раньше?
– размышляю я до того, как еще раз откусить огромный кусок.
Довольный Киллиан смотрит на мой рот, набитый сендвичем.
– И упустить возможность есть твою стряпню? Ни за что. Я умею готовить Ропа веха, но для этого нужно больше времени.
– Всё и так идеально.
Мы едим и пьем ледяное пиво. Сейчас два часа ночи, вокруг всё тихо и спокойно. У Киллиана большая квартира, но он рядом, поэтому мне здесь уютно.
– Твои родители по-прежнему живут в Нью-Йорке?
– спрашиваю я.
– С октября по декабрь, - Киллиан делает глоток пива.
– Прямо сейчас они на своей яхте, пришвартованной, вероятно, в Монако или на Ибице. Зависит от настроения мамы и деловых сделок отца. Если мама хочет на вечеринку, то это Ибица. Если у папы сделка, то это будет Монако.
– Вау. То есть, я читала о подобном образе жизни, но реально жить так...
– Мой отец вырос с пони для игры в поло. Затем отправился в Тринити в Кембридж. Его "друзья" - члены королевских семей. Для него данный образ жизни - норма.