Идущие по грани
Шрифт:
– Две недели назад, – заговорил чеченец, пожав руки офицерам, – ко мне пришли моджахеды с посланием от Масхадова. Он предлагал мне сложить властные полномочия и уйти в тень. В случае отказа мне грозили самыми жестокими карами. Послание было записано на магнитофонной ленте, и я сразу же прослушал его. В ответ я написал письмо о том, что берегу свой народ и сотрудничаю с федеральными властями только потому, что мне дороги люди, с которыми бок о бок я живу уже шестьдесят лет. Дорог покой и порядок. Я написал, что не чиню препятствий никому из сельчан идти воевать с кафирами и каждый из них волен решать это сам. Но если я оставлю свой пост, ничего
Но пять дней назад ко мне снова пришли. На сей раз передали письмо, в котором Масхадов просил предоставить возможность командующему Западным фронтом – вы все знаете, кто им является, – провести в селении шуру [15] амиров фронта. Он мотивировал свою просьбу именно теми доводами, которые привел ему и я. Селение нейтрально, зачистки и проверки паспортного режима у нас не проводятся, а значит, самое безопасное место для проведения шуры – наше селение! Я попал в затруднительное положение. Вы сами понимаете, что отказаться в такой ситуации я не мог. Но не могу и допустить того, чтобы у нас на виду у народа прошел военный совет «фронта». Это напрочь перечеркнет все мои усилия по сохранению хрупкого мира. Дальше – больше… За два последующих дня в селение вошло около пятидесяти моджахедов. Они вели себя в разумных пределах, но само их присутствие перечеркивало все мои усилия по демилитаризации нашей территории. А изгнать их я не могу. Потому что, соблюдая условия мира, распустил свои отряды самообороны…
15
Шура – военный совет.
Вот такая сложилась ситуация. Сознавая, что сам уже не смогу разрешить ее, я вынужден был прибыть к командующему и поделиться с ним своей бедой… – Лом-Али замолчал, низко опустив голову.
– Я так понимаю, что вы категорически против проведения в селении войсковой операции, в ходе которой все амиры «фронта» будут уничтожены? – полувопросительно сказал Седой.
– Категорически против! – вскинулся чеченец. – Это сразу же выводит нас на позиции противостояния моджахеддинам. Мы четко показываем им в таком случае, что приняли сторону федеральной власти и открыты для вторжения и наказания. Кроме того, Масхадов сразу поймет, что это я вызвал войска и, следовательно, организовал вооруженный отпор ему лично. Он воспримет это как мой личный вызов… Нет! Этот вариант я отвергаю.
– Здесь нужно какое-то нестандартное решение, – задумчиво жуя фильтр сигареты, сказал командующий. – Какой-то хитрый ход…
– Ввести в селение разведгруппу и уничтожить пятьдесят «духов» – нереально, – сказал Влад. – Мы не сможем проделать все это скрытно: где-то возникнет очаг сопротивления, и придется воевать на всю катушку…
– Это точно, – поддержал его Седой. – Даже если мы будем знать местоположение каждого. Что нереально, в свою очередь… Они же наверняка не сидят на месте, перемещаются, патрулируют окрестности.
– Так точно! – кивнул Лом-Али. – Все так и есть.
– Нам нужно освоиться на местности, – сказал Седой, подумав. – Не видя селения и подходов к нему, невозможно найти решение. Думаю, на месте нам легче будет определиться с вариантами работы. Когда и где будет проходить шура? – Седой посмотрел на чеченца.
– Послезавтра
– Нет вопросов, Лом-Али, нам все ясно, – сказал командующий, поднимаясь. – Ты можешь ехать домой.
– Я надеюсь на вас, товарищи офицеры! – Чеченец обвел присутствующих взглядом, в котором красноречиво отразились все его чувства и надежды. – Не сделайте так, чтобы мои труды и труды моих односельчан по сохранению мира пропали даром.
Обнявшись с каждым из присутствующих, он шагнул к выходу, но задержался. Его глаза посмотрели прямо в глаза Седого.
– Я почему-то верю вам, – сказал Лом-Али. – У вас хорошие глаза. Открытый взгляд. Вы не способны на подлость!
Седой промолчал…
Проводив чеченца, командующий вернулся, он молча прошел к небольшому холодильнику, стоявшему в углу кабинета, и вынул из него бутылку водки и тарелочку с солеными огурцами.
– Владислав Юрьевич, – сказал он. – Давай-ка рюмки, поднимем по чарочке за успешно проведенную операцию.
Чокнувшись звонким хрусталем, офицеры выпили и захрустели огурчиками.
– Вот же ж, блин, задачка! – вдруг в сердцах обронил Седой. – Надо и рыбку съесть, и на сук не сесть… А так бывает?
– Ты будешь, наверно, первым, у кого бывает! – расхохотался командующий. – А то ты привык в атаку ходить, а тут думать надо…
– Да уж! – вдруг психанул Седой. – Я только тем и занимаюсь, что в атаку хожу!
– Да ладно тебе, Егор. – Генерал добродушно хлопнул Седого по плечу. – Я же пошутил. Что уж, будто не знаю, что ваша группа – это бесценный клад? Не бойсь, я знаю, на что вы способны.
– И на том спасибо, – пробурчал Седой. И без всякого перехода вдруг выпалил: – Нам нужны будут две гражданские тачки! Только заранее предупреждаю: мы их будем бить.
– Сильно? – все еще улыбаясь, спросил командующий.
– Это уж как получится, – ответил Седой, гоняя что-то в уме.
– Ну-ка, ну-ка! – Генерал сразу стал серьезным и внимательным. – Что ты задумал?
– Пока наброски… Черновой вариант… – тихо сказал Седой. – Еще не оформилось… Но додумаю – сработает! Да, еще до выхода нужно будет доставить сюда из располаги Магу Гусейнова и Наиля Сайпудинова. Они мне нужны будут для этой операции…
– Владислав Юрьевич, займись! – Генерал поднялся. – Группе отдыхать. Завтра выезд в 4.00. Вас выбросят с колонной, которая пойдет в обход селения, а вы десантируетесь на подходе. Место определишь сам. Для этого – вот тебе подробный план селения и окрестностей, Лом-Али расстарался…
– Вот это подарок! – Лицо Седого, до этого угрюмое, разгладилось. – За карту спасибо.
– Всё для вас, товарищи разведчики, – широко улыбнулся генерал. И уже серьезно добавил: – Удачи тебе, Седой!
– К черту! – буркнул Седой, шагая к выходу…
Влад отвез Седого на базу, договорившись встретиться с ним в расположении разведчиков в 20.00, и поехал заниматься организационными вопросами.
В боксе Седой сразу прошел в свой угол и долго сидел, разложив на столе карту селения и вычерчивая что-то на ней карандашом. Разведчики знали, что в такие минуты к нему лучше не подходить и не обращаться ни с какими вопросами.