Идущие сквозь миры

Лещенко Владимир

Чистокровные индейцы остались теперь только в самых глухих тропических лесах континента да в северных лесотундрах, хотя кровь аборигенов течет в жилах очень многих обитателей и Ангрона, и соседних стран. Хоть и у той же Файтах в разрезе карих глаз и чуть более заметной, чем следовало бы, горбинке носа чувствуется их наследие.

Имел ли продолжение разговор о моде, я так и не узнал — в дверях, не переступая порога, как и положено вышколенному слуге, появился лакей и сообщил, что досточтимого — последовали мои искаженные почти до неузнаваемости имя и фамилия — хочет видеть капитан военного флота, а посему мне надлежит следовать за ним.

То, что это не обычный любопытствующий моряк и вообще не кто-нибудь безвредный, а человек из ведомства, я понял почти сразу. Почему? Ну, как-никак я не первый год живу на свете и в людях худо-бедно, а разбираться научился. Да и общение с Мидарой не прошло бесследно.

Он представился, назвав свое полное имя — длинное и закрученное — и дворянский ранг — виконт.

По своему титулу он был много ниже Яригго, и это, надо сказать, меня несколько успокоило: все-таки в сословном обществе иметь знатного покровителя — не последнее дело. Грудь его двухцветного сине-зеленого мундира украшали разнообразные знаки сложной формы — должно быть, местная разновидность орденов. Если он заработал их все на своей нынешней службе — дела наши неважные. Старый опытный волчара, и перед ним мы все (не исключая капитана) несмышленые щенки.

Он говорил со мной вежливо и даже доброжелательно.

Если бы не доклад адмирала, да еще не кое-что из наших вещей, которые он видел своими глазами, он бы не поверил ни единому слову. Но он вынужден был поверить. «Нет, лично к вам и вашим товарищам у нас никаких претензий нет». Более того, по его мнению, наше дело — вообще вне их компетенции; собственно, почти так же думают и его начальники. Так что это скорее — формальность. Тем не менее не соблаговолит ли уважаемый ответить на некоторые вопросы…

Вопросы он задавал явно по заранее составленному списку, хотя в руках его не было никакой бумажки и пометок он тоже не делал. Судя по вопросам, записи наших с Яригго бесед были им хорошо изучены.

И я отвечал, твердо помня уроки Мидары, которую еще у нее дома учили, что хорошая ложь должна на девять десятых состоять из правды.

Да, все верно — я и мои товарищи принадлежали к числу торговцев, что странствовали из мира в мир.

Да, с помощью таких предметов, как исчезнувший кристалл, и с помощью колдунов из мира, который называется Эораттаном.

Нет, как их делают — не знаю, даже краем уха не слышал; говорят, что это вообще не их изделие, а изготовлено давно вымершей цивилизацией. У нас вообще об этом говорить не особо было принято.

Боялись? Ну, не без этого, милостивый государь. Почему? Да как вам сказать? Волшебство — оно и есть волшебство.

Почему сбежали? Да просто надоело нам служить у этих торгашей. Неволя есть неволя. Да и вообще — ходили разные слухи насчет того, куда деваются те из нас, кто больше не может служить…

Что думаем делать теперь — даже и не знаем… Я лично полагаюсь на милость ангронской власти, которой мы не причинили никакого вреда. Да, разумеется, все мы готовы рассказать все, что знаем, все, что может пойти на пользу Ангрону — ведь ему суждено, как мы надеемся, стать нашей новой родиной. Почтенный Яригго этим и занимается — нашими рассказами. Только вот увы — толку с нас немного. Мы не ученые и не инженеры. Мидару с Ингольфом и Таисией так вообще на рабском рынке купили. А из оставшихся — трое из миров, которые куда примитивнее, чем мой.

— Вот, кстати, — словно между прочим припомнил барон, с непроницаемо-благожелательным видом выслушавший мои объяснения, — среди вашего оружия есть одно любопытное изделие. Такой, знаете ли, длинный автомат с изогнутым магазином и деревянным прикладом. Наши оружейники нашли его выше всяких похвал, и уже решено поставить его на вооружение, переделав под наш патрон. Думаю, через пару месяцев в войска поступит опытная партия.

После этих слов я только грустно усмехнулся про себя. Вот, значит, как… Достоинства АК-47 сполна оценены. Единственный дар, который мы смогли преподнести этому миру.

— Так что, — говорил барон по-прежнему ровно и доброжелательно, — возможно, у нас могут возникнуть еще вопросы. Мы вот изучили вашу радиоаппаратуру — ее детали совершенно непонятны нам. Наш лучший специалист в этой области признался в разговоре со мной, что даже не представляет, как такое можно создать. Толком даже не разобрались, что к чему в этих устройствах.

Делаю удрученное лицо.

— Честно говоря, я тоже не особенно хорошо это понимаю. Поверьте, я на самом деле не знаю, как их изготовлять, хотя у меня дома и делали что-то подобное.

Гость вновь кивнул, заявив, что верит мне, и вновь пообещал, что нам ничего не грозит и довольно скоро мы обретем свободу. На этом позвольте откланяться, но, возможно, это не последняя встреча…

После того как за ним закрылась дверь, я довольно долго сидел в задумчивости, но так ничего и не надумал.

Теплым тихим вечером того же дня, за поздним обедом (или, если угодно, обедо-ужином) Яригго, оборвав на полуслове свои расспросы, поднялся из-за стола и вдруг как будто что-то вспомнил:

— Да, вот еще что. С вами, вернее, с тобой, уважаемая, — это к Мидаре, — хочет повидаться одна женщина, между прочим, родственница того самого капитана, который, скажем так, задержал вашу шхуну. Пойдемте.

Спустившись в сад, мы направились к гостевой беседке, из которой при нашем появлении вышла женщина.

Я не поверил своим глазам. Навстречу нам шла Мидара Акар. Я обернулся — и встретил недоумевающий — да что там! — потрясенный взгляд Мидары.

Вновь посмотрел вперед.

Нет, та была не совсем такой.