Идущие
Шрифт:
К этому времени она уже рыдала.
– Не презирай меня, – взмолилась она сквозь слезы. – Я не хочу, чтобы ты меня презирал.
– Т-ш-ш-ш, – успокаивал он ее. – За что мне тебя презирать?
– Я не смогу жить, если ты будешь меня презирать.
– Я не презираю тебя.
– Но ты меня больше не любишь.
– Я тебя люблю. – Он попытался улыбнуться, но сердце разрывалось на части. Он поцеловал ее в макушку. Волосы пахли свежестью. – Все и обо всем. Помнишь?
– Это было только один раз. Все в прошлом. Он просил у меня прощения, и я сделала вид, что простила и забыла,
– Т-ш-ш-ш, – отвечал Джеб. – Т-ш-ш-ш...
Она помолчала некоторое время, а потом негромко добавила:
– Я хотела его убить. – Она посмотрела в глаза Джебу. – Он знал, что делает, уже в тот момент, когда это делал, и несмотря на все его молитвы и извинения, от этого никуда не деться, и мы оба это понимаем, и я уверена, что всегда, когда мы с ним остаемся наедине, мы оба об этом думаем. Поэтому... я неоднократно думала о том, чтобы убить его, но почему-то не смогла. Я и сейчас хочу его убить, но знаю, что не смогу. Он мой отец.
Бекки выговорилась и глубоко выдохнула, словно свалила огромный груз с плеч.
– Даже не представляла, что смогу когда-нибудь кому-нибудь в этом признаться, – с невеселым смешком добавила она.
Он не знал, что делать, просто продолжал обнимать ее, а когда она снова залилась слезами, уткнув лицо ему в плечо, обнял еще крепче.
Постепенно слезы закончились, она чуть отстранилась и поцеловала его в губы.
– Я тебя очень люблю.
– Я тоже тебя люблю.
– Теперь твоя очередь, – сказала Бекки.
– Что?
– Не притворяйся, – прикоснулась она к его щеке. – Я хочу знать твою главную тайну. Ты от меня что-то скрываешь, и я хочу знать, что это.
– Нет никакой тайны. Моя жизнь – как раскрытая книга.
– С несколькими отсутствующими страницами. – Она встала на колени и сделала вид, что целится в него из пистолета. – Признавайся, красавчик!
Лицо ее все еще было красно от рыданий, мокрые щеки блестели от слез, и она выглядела такой грустной, потерянной и одинокой, что у него чуть не разорвалось сердце.
И он рассказал ей.
Он рассказал ей не все, не стал посвящать в детали, но все-таки сказал, что обладает силами, что у отца тоже были силы и что они оба использовали эти силы для помощи людям. Он объяснил, что другие этого не понимают, боятся и ненавидят их, сказал, что отца убили и ему самому чудом удалось избежать аналогичной участи.
Он признался ей, что является колдуном, хотя и не использовал это слово.
Она выглядела подавленной. Такой реакции он не ожидал. На самом деле он вообще не почувствовал ее реакции. Она не проявила ни понимания и поддержки, ни испуга и гнева. Она была печальна и задумчива, Сначала это его обеспокоило, но позже, перед расставанием, когда она чмокнула его в губы и пробормотала «я тебя люблю», он решил, что ей просто нужно время свыкнуться с этой мыслью.
От того, что облегчил душу, он почувствовал себя лучше, свободнее –
Его разбудил кузнец.
– Вставай! – прошептал он. – За тобой пришли.
– Что?.. Кто? – спросонок не понял Джеб, щурясь от света лампы.
– Преподобный Фарон собрал добровольцев, они идут сюда. Они хотят тебя повесить.
Она рассказала отцу.
Было такое ощущение, что кишки выворачиваются наизнанку. Только в этот момент он понял, насколько сильно и всерьез любит ее.
– Может, это не она? – предположил Уильям. – Может, кто-то еще обнаружил? Может...
– Нет, она.
Даже сейчас раны болели. Воспоминание вызвало всплеск эмоций, которые он старался прятать в глубине души, и Джеб поймал себя на мысли о том, что ему интересно, где сейчас Бекки, что она делает, с кем она и как выглядит.
– А я никогда не влюблялся, – с грустью сказал Уильям.
Они оба шли пешком, Уильям вел лошадь в поводу. Джеб повернул голову.
– Никогда?
Спутник покачал головой, хотел было что-то сказать, но передумал. Джеб подождал, но продолжения не последовало.
Они продолжали путь молча.
Ближе к концу дня они наткнулись на монстра.
Тварь была мертва, туша уже начала разлагаться под солнцем, но даже в смерти это было пугающее зрелище. К этому времени они вошли глубоко в каньон и двигались меж высоких скалистых стен, которые закрывали половину неба, поэтому увидели гигантских размеров тело, лежащее в русле пересохшего ручья, задолго до того, как подошли к нему. Оба ощутили концентрированную злобу, исходящую от останков твари – подобно запаху скунса, который остается в воздухе долго после того, как зверька уже и след простыл. Похоже, лошадь тоже это почувствовала, потому что Уильяму пришлось некоторое время уговаривать ее оставаться на месте.
С опаской они подошли к телу. Оно было как минимум втрое крупнее обычного человека – как в высоту, так и в ширину, и весьма смутно напоминало человеческую фигуру, причем невероятной длины руки оканчивались не пальцами, а длинными когтями, а то, что осталось от головы, Джебу вообще никогда видеть не приходилось. Как и туловище, голова монстра напоминала баллон, из которого вышел воздух; почерневшая гниющая кожа провалилась внутрь скелета, но даже при такой деформации можно было различить волосы там, где их быть не должно, глаза и нос, не соответствующие ни одному живому существу, и много, слишком много зубов.
Длинных зубов.
Острых зубов.
Сам воздух здесь казался тяжелым.
– Что это, как думаешь? – приглушенным голосом спросил Джеб.
Уильям только покачал головой, не отводя взгляда от монстра. Потом наклонился. Чтобы рассмотреть получше.
Джеба передернуло. Каньон внезапно показался слишком маленьким и слишком тесным. Он поднял голову и оглядел отвесные стены, словно пытаясь убедиться, что там нет других монстров. Он не ощущалникакого чужого присутствия, но, сомневаясь в собственных инстинктах, продолжал внимательно разглядывать каньон.