Идущие
Шрифт:
– О господи, – выдохнул Хал, потирая ушибленное колено.
Майлс посмотрел на черную дыру в земле и вспомнил старого ковбоя из своего сна.
Здесь я поместил ее тело.
Все полезные знания, которые он получил, пришли к нему в этом сне. Он быстро схватил туловище Изабеллы за руки.
– Бери за ноги! – крикнул он Халу. – Выбросим ее в яму!
Не возникло ни споров, ни колебаний. Хал взялся за ноги, они подняли неестественно тяжелое тело и, пошатываясь, поднесли его к краю чернеющего провала.
– На
Они начали раскачивать туловище, набирая инерцию.
– И ра-а-аз... два-а-а-а... три-и-и!
Они разжали руки, и тело Изабеллы полетело в дыру. Оно исчезло мгновенно, поглощенное глубоким беспросветным мраком. Оба наклонились и посмотрели вниз, но не заметили ни малейшего отблеска света, не услышали и стука тела, достигшего дна.
Она просто исчезла.
Или, точнее, ее туловище.
Поскольку голова еще была здесь, лежала на дымящейся земле у ног Клер.
Майлс и Хал вернулись туда, где она стояла.
– Как насчет этого? – показал Хал на кувшин у ног Клер. – Похоже, он нам больше не нужен?
Майлс посмотрел на осколки разбитой лампы и уже был готов согласиться с другом, но в этот момент с губ отчлененной головы сорвался высокий резкий звук. Клер отпрыгнула, натолкнувшись на Майлса. Глаза ее стали круглыми от испуга.
Голова лежала на дымящемся камне. Ни костей, ни вен, ни крови не было видно. Не было даже открытой раны. Была лишь ровная ярко-зеленая желеобразная субстанция, похожая на жидкую мякоть растения, заключенную в оболочку из кожи.
При этом лицо жило своей жизнью – глаза мигали, брови поднимались, губы шевелились. Острый звук стал громче, в нем уже можно было вычленить отдельные слова. Изабелла заговорила – она начала проклинать их, изрыгая поток грязных обещаний и инвектив, от которых у Майлса поползли мурашки по коже.
Он шагнул вперед. Внезапно он понял, что надо делать. Подавляя отвращение, он нагнулся, взял голову за волосы цвета зеленых водорослей и поднял, держа на расстоянии вытянутой руки.
– Твои дети родятся уродами, – изрыгала Изабелла, при этом голос был не женским, не мужским, даже не человеческим. – Они будут сожжены и расчленены племенами неверных, их внутренности развеют по всем ветрам...
– Откройте кувшин, – сказал Майлс. – Крышку!
Хал поспешил выполнить просьбу.
Майлс поднес голову к кувшину и опустил ее внутрь. Хал быстро накрыл ее крышкой. Майлс достал из кармана брюк ржавую ложку, а из кармана рубашки – пучок листьев мяты. Глубоко вздохнув и собравшись с силами, он сдвинул крышку и с помощью ложки рассыпал листья на запрокинутое лицо Изабеллы.
Голова испустила яростный вопль агонии, и черты лица начали таять, разлагаться на составные элементы, словно они изначально были самостоятельными объектами и составляли целое с помощью некоего клея. То, что осталось, напоминало не более чем нарезанные фрукты – вишни, груши, персики.
Майлс почувствовал опустошенность. Он не мог знать, что за колдовство он сейчас сотворил, откуда это взялось или как это сработало. Он знал лишь одно – то, что он делал, увенчалось успехом. Изабеллы больше не существовало.
Оставалось надеяться, что она была последней в своем роде.
Вся эта одиссея оказалась серией смутных импульсов и не до конца понятных событий, явлений, которые не имели логического объяснения, но объединялись на подсознательном уровне и тем самым имели значение. Он вспомнил Мэй.
Иногда просто нет объяснений.
Он смотрел в темное небо, глубоко дыша. По телу пробегала непроизвольная дрожь. Он осознал, что стал другим. Этот опыт самым глубоким и фундаментальным образом изменил его. Изменилось само отношение к миру. Он больше не был пленником логики, человеком, чей рассудок всегда превалирует над чувствами. Он стал более похожим на отца, и остро пожалел, что рядом нет Боба, которому можно было бы сказать, что он счастлив быть таким, как он, что он гордится этим.
– И что дальше? – с некоторым испугом в голосе проговорил Хал. – Тоже выбросим в яму?
– Нет, – ответил Майлс, – пусть остается здесь.
– А что, если...
– Ничего не случится.
– Откуда ты знаешь? – спросила Клер.
Он посмотрел ей в глаза и взял за руки.
Он не знал.
Он просто чувствовал.
И этого было достаточно.
Эпилог
Спасательный вертолет нашел их, когда они еще были в каньонах. Дженет удалось найти помощь. Шериф Рио-Верде связался с отделением ФБР в Фениксе, которые немедленно отрядили команду для спасения своего коллеги.
Наконец наступил вечер, и странные грозовые облака если не исчезли, то по крайней мере превратились в нечто напоминающее обычное погодное явление.
Базовым лагерем спасательной экспедиции стал офис шерифа Рио-Верде. Росситер, все еще живой, но в прежнем состоянии, был доставлен в больницу Феникса. Всех остальных поодиночке подробнейшим образом расспрашивали о том, что произошло, в местном карцере. Майлс испытывал искушение солгать и сказать, что ничего не знает, но поскольку они не договорились заранее о согласованной линии поведения, понял, что не имеет смысла противоречить тому, что могут сообщить Хал, Клер и Дженет.
Поэтому он рассказал правду.
Он понятия не имел, до какой степени эта публика в состоянии поверить сказанному, но мужчина, беседовавший с ним, кивал с важным видом в соответствующих моментах и не демонстрировал откровенного изумления. Майлсу хотелось надеяться, что вся эта история будет, как и положено, запротоколирована и отнесена на счет солнечного удара, но по разговорам, которые слышал краем уха, понял, что воткнутые в землю тела ходоков и Мэй уже обнаружены. При наличии доказательств от этой истории уже так просто отмахнуться не удастся. И его не покидала мысль о том, что кто-то где-то в правительстве уже знает про Изабеллу и эти странные земли за Волчьим Каньоном.