Идущий на Север. Долина Башен
Шрифт:
Лежу и опять гляжу на хмурое серое небо позднего вечера.
Ничего себе, сколько я проспал! Вот что значит ночная работа!
Ох, уж эта шляпа!..
Благодаря ей я сразу стал знаменитым. Оружейник был прав на сто процентов, горожане сразу увидели во мне не просто чистильщика, а профессионального охотника за нечистью, в том числе и на привидений. В самом прямом смысле – свой первый заказ я получил по дороге к гостинице. Местные боятся привидений. Я тоже далеко не в восторге от вида этих потусторонних квазисущностей, даже чуть побаиваюсь их. Но меня, в отличие от местных, не пичкали с детства предметными ужастиками с демонстрациями
Это была семья, встреченная в переулке. Старая квартира досталась им в наследство от бабки, однако ни жить там, ни продать её они не могут – в комнатах хозяйничает привидение. Пробовали сами, но что-то пошло не так, муж в падении сломал руку, а заодно оставил на поле боя дубинку, один конец которой был обмотан серебряной цепочкой жены. Глава семейства ещё раз проклял покойную бабку, квартиру на втором этаже и свою жену, посоветовав продать жилплощадь с большим дисконтом.
Три солера! Это отличный профит.
Я вежливо выслушал, постоянно трогая шляпу и размышляя во время сопутствующей рассказу женской болтовни о резонах: кобуры кроят, кольчугу чистят и паяют, заказанные сапоги тачают, алхимик пилит пиритовые стерженьки, достопочтенный Финч изготавливает особый амулет, который предстоит прикрепить к «Охотнику за головами» – ещё один индикатор нечисти, дополняющий браслет и существенно увеличивающий дальность обнаружения… И всё это стоит денег.
Подумал – и решился, чего бездельничать?
Операция по освобождению жилья от призраков заняла пять минут. Пистолет не применял – вот ещё, порох на такую мелочь тратить! Вполне обошёлся мечом, попутно сокрушив большой подсвечник и старинную напольную вазу.
Пять заказов уже выполнил, между прочим, остался всего один, и только потому, что я ещё не вышел на улицу. Чувствую, сегодня добавится работы, здесь хватает людей, готовых не заниматься опасной самодеятельностью, а довериться настоящим специалистам. Марк Уишем, выходит, специалист.
Знаете, мне их даже чуть жалко. Они сразу что-то чувствуют! Не знаю, видит ли нежить особую шляпу, читает ли мысли и воспринимает ли опасный настрой вошедшего, но реагирует сразу, бурно и очень драматично. Начинает бегать, выть, плакать… А деться некуда, за периметр жилья привидение не выскочит, по улице не побежит, это не призрак, хотя эти псевдосущности во многом схожи.
Втянул меня Курст во внутригородские разборки…
С первого этажа доносились аппетитные запахи. Так я и включённый в оплату ужин пролежу! Да и темнеет уже, пора идти.
Где мои старые сапоги?
Опять моросил мелкий осенний дождь, хорошо, что ветра нет.
Вокруг спешили люди, а я, надвинув на брови шляпу, привычно шёл пешком по улицам древнего города; интересно, когда я обзаведусь бричкой? Жить в центре Старого Города хорошо. Масляные фонари, прикреплённые на углах и под портиками домов, через мутное стекло исправно бросали жёлтый свет на поблескивающие булыжники мостовой и на разношерстно одетых горожан, которые, несмотря на мерзкую погоду, сновали туда и сюда по каждой улочке или переулку.
Выходной день в Бикаде, какой-то церковный праздник, люди традиционно собираются в храме. Вот только время суток не подходит для променада. Освещения становится всё меньше – тут неона нет, а промозглая погода, вид вымокших домов и улиц уж точно не способствуют веселью… Есть в этом праздновании что-то натужное. То ли дело большие ярмарки, типа той,
Двух чиновников, следующих до Бикады с нами, я вообще не встречал. Не стали ли они жертвой разбоя?
Люди спешили из церкви, словно разбегались. Кажется, вот только что вышел некто самый главный, громко крикнул на всю улицу: «Всё!» – и молившиеся с облегчением расходятся по домам и кабакам, торопясь спрятаться в согретых каминами помещениях… Ещё немного, и в тёмных переулках останутся лишь такие ненормальные, как я.
Но пока людно.
Быстро прошёл мимо таверны «Роза пустыни», где ниже висящей на цепях основной вывески прикреплена дополнительная табличка с примечательной надписью «Танцы на барной стойке придумали здесь!». Всего-то тридцать метров наискосок от моей гостиницы, а всё не соберусь заглянуть.
Пару раз мимо проехали узкие брички, экипажи тоже оборудованы светильниками, аж по четыре маленьких лампы на каждой повозке. В этих движущихся овалах тусклого света проявлялись кусочки ночной жизни относительно богатого и влиятельного города. Вот прошествовал горожанин с самодовольно-богатым лицом, одетый в кафтан темного сукна, на сложном кожаном поясе болтается кошелёк – материальное воплощение личного успеха. Казалось бы, рви и убегай! А вот и юный карманник, которого я приметил ещё вчера: тихо стоит возле навеса чистильщика обуви; последний, похоже, тоже в деле, наводит.
Однако ничего у них не выйдет – слева от богатея идёт охранник, худощавый человек с неприметным лицом и широким мечом на боку. За хозяином семенит прикрывающая лицо служанка в просторных одеждах, в вытянутой правой руке – лёгкий фонарь, не дай бог хозяин в лужу вляпается…
Следом за ними брела группа полупьяных деревенских фрилан, размахивающих руками и спорящих на специфическом жаргоне, понять который может далеко не каждый. Характерные куртки показывали, что прибыли они из графства Ровенна. Карманник, увидев их багровые, не отягощённые благородством лица, что-то крикнул и презрительно усмехнулся – зря! Один из мужчин тут же остановился и вперил тяжёлый взгляд в наглого юнца. Свирепые рожи подоспевших товарищей твёрдо обещали криминальной паре серьёзные неприятности.
Не имея интереса к будущему эпизоду вечного репертуара городского театра, я ускорил шаг, обгоняя группу охотников-лучников, идущих в окружении визгливых женщин. Мужчины ещё трезвые, но уже довольные, какой-то таверне светит хорошая выручка. Если ничего не расколотят. На девиц лёгкого поведения с изумлением и восхищением смотрит чистенький юнец с распахнутыми глазами – завидует, дурачок…
Время от времени прохожие неохотно расступались, пропуская лошадь под дамским седлом или изящную бричку. Топот копыт, игра фонарей, крики ночных забулдыг, наигранный звонкий смех – всё это смешивалось и поднималось, словно осенний туман, над узкими улочками тускло освещенного Старого Города.