Иджим (сборник)

Сенчин Роман Валерьевич

Много лет она была воспитательницей в детском саду, в Доме пионеров кружки вела, а в деревне пришлось последние три года до пенсии работать уборщицей в школе, и это было везением – работы почти нет, совхоз, в который входила Малая Коя, развалился; люди кормятся, как кто может, – одни огородом и животиной, другие воровством. Муж Натальи Сергеевны, электромеханик, так места и не нашел, да и заболел после Юриной смерти: два инфаркта, потом отнялись ноги; оформили первую группу инвалидности…

Как-то страшно быстро и неожиданно постарели они, обессилели. Сюда переезжали еще бодрыми, крепкими, планы новой жизни строили, а тут словно в мышеловку попали. Прищелкнуло –

и не освободиться, не дернуться, кости переломаны. Узнали деревню, поняли, что совсем это не садово-огородный кооператив, а страшный, жестокий мирок, что не найти им здесь друзей; каждое семейство живет особняком, и чем работящей семья, тем сильнее враждует с окружающими, никого не подпускает к себе, – может, напуганы жуликами, ворами, алкашами, в каждом их подозревают… Да, кто что-то имеет, постоянно живет с чувством страха, что в любой момент (только слабинку дай) запросто лишится этого немногого; дошло до такого: гусей и уток перестали на пруд выпускать – вечером и половины из стада можно недосчитаться. Отправляя корову на выпас, дрожишь – вернется она или нет. Пастух на самом деле никакой ответственности не несет, может и отмахнуться запросто: «Забрела куда-нибудь. Что я, стоглазый, что ли?!» И бегай всю ночь по бору, по заброшенным, заросшим колючим осотом полям, зови свою «дочу», а от нее – бывали в Малой Кое такие случаи – лишь кишки да окровавленная шкура тебе остались…

В позапрошлом году, словно вдобавок к прочему, пришла новость: скоро село вполне может ухнуть под землю.

Давно всем было известно, что километрах в пятнадцати от Малой Кои еще с дореволюционных времен остались угольные шахты. Почти без всяких наземных сооружений, просто ямы и вокруг кучи не зарастающей кустарником и травой глубинной почвы… Старики пугали детишек историями про призраков, что бродят ночами вокруг шахт, а на головах у них горят свечи, и кого поймают живого, утаскивают в холодные, бездонные норы… Но в действительности происходит куда страшнее: подземная река нашла шахты и затопила их, стала размывать породу, пробиваясь к Енисею кратчайшим путем. И на пути у нее оказалась Малая Коя. И уже в трех-четырех километрах от села появились провалы.

Приезжали геологи, топографы и в конце концов объявили официально, что провалы рано или поздно дойдут до села и утянут в бездну, сожрут дома, речку Кою, пруд, все остальное. Скальный пласт, что лежит под селом, не спасет – вода сильнее…

Началось переселение. Раскатывали срубы, метили каждое бревно и везли подальше от страшного места. За два года село в триста почти дворов уменьшилось наполовину. Закрыли клуб, фельдшерский пункт, магазин; из средней школы сделали начальную (почти все учителя разъехались, а другие, как вот родители этого паренька Сазонова, спиваются потихоньку); почта еще работает, электричество, кажется, до первого урагана или аварии – ремонтировать, ходят слухи, не станут. А как без света? – вот и еще причина покинуть дичающую Малую Кою… Продукты и хлеб привозят в автолавке, да и то время от времени.

В общем, на новых картах вот-вот прибавится к названию «Малая Коя» сокращенное обозначение в скобочках – (нежил.).

Остались лишь старики, совсем уж бедные, кому переезжать не на что и некуда, ну и алкашня. Наверно, как-нибудь эвакуировать будут, когда совсем прижмет. А может быть, и не будут…

Когда муж Натальи Сергеевны выбирал место, Малая Коя вроде бы возрождалась после разрухи перестроечных лет. Акционерное общество организовали, стали коровники ремонтировать, дорогу асфальтовую строить – завезли камень, завалили старую грунтовку, да так и бросили. Теперь ездят рядом по ухабистому проселку, и автобус отказался в Малую Кою заруливать: «Тут в полмесяца любой вездеход расхряпаешь. Ходите пешком». А пешком с трассы до села – без малого пять километров. Напрямик короче, но там другие сложности…

Проблемы, сложности, беды и ожидание новых бед. Вот так и встретила Наталья Сергеевна свою старость, неизлечимую немощь мужа. Действительно, как в мышеловку попали…

Загородный сосновый бор резко, будто по линейке обрезанный, кончился, и – поля, поля с уже пожелтевшей, дозревающей пшеницей. Если смотреть вдаль, очень красиво: желтые прямоугольники чередуются с зелеными, уходят к самому горизонту. Точно лоскутное одеяло набросили на неряшливо заправленную постель – бугры, морщины, складки… Слегка наклонившись к окну, Наталья Сергеевна засмотрелась, забылась, даже невеселые мысли пропали, растворившись в бездумном, очищающем каком-то созерцании…

– Насеять-то дело нехитрое, – проскрипел над ухом ворчливый голос, – а как убирать… Наш глава опять по радио плакался: горючего нет, техника вся на приколе…

– Да-да, я слышала, буквально позавчера, кажется, – еще не опомнившись, по привычке поддержала Наталья Сергеевна, и тут же ее взгляд потускнел, краски стали бледнеть, превращаясь в серое одноцветие; короткий, свободный полет кончился.

А ворчливый сосед, получив поддержку, заскрипел уверенней:

– Дождемся, ох дождемся, что скоро обратно косами и серпами придется. Как при царе Горохе…

– Ага, как же! – ввязался старик с юбилейным орденом на затасканном пиджаке. – Косами и серпами – это адский труд, понимаете? А народ-то разучился трудиться. Не к царям Горохам, а сразу в первобытность провалимся, чего уж там! Собьемся в стаю, дубин наломаем – и на соседнюю стаю. Вот так!..

Автобус тряхнуло, и все дружно умолкли, будто поприкусывали языки. А потом интерес пассажиров переключился с глобальных проблем на другое: «пазик» приближается к первой остановке – селу Знаменское.

Наталья Сергеевна гадает, сколько выйдет народу. Сесть бы не сесть – много здесь никогда не выходит (через Знаменское следуют еще с десяток автобусов), но хоть встать поудобнее, никого не касаться…

Село большое и богатое; это их поля проезжали только что, самые плодородные и ухоженные по всему району. Да тут и грех чахнуть – Знаменское находится на Усинском тракте (участок трассы федерального значения Красноярск – Госграница), и в селе большая дорожная мастерская, рабочие места, техника. К тому же функционируют пеньковый и спиртовой заводы, а это тоже рабочие места, деньги, жизнь… Вот сюда бы, частенько мечтает Наталья Сергеевна, перебраться, какую-нибудь работенку найти. В детском саду или где еще… Но поселиться в Знаменском трудно: власти села, как и всякого благополучного региончика, не приветствуют увеличение населения со стороны. Места под строительство дорогие, а чтоб кто-то дом в Знаменском продавал – настоящее чудо. Дураков нет из рая бежать.

«Пазик» остановился возле теремка-столовой, где обычно обедают перед многочасовым путешествием через Саяны дальнобойщики. Дверца с шипеньем стала сжиматься; парень в бейсболке вновь скорчил страдальческую гримасу, подался в глубь салона, влип лицом в чью-то спину.

– Ну-ну, господа, сокращаемся! – весело крикнул водитель.

Потихоньку, кое-как дверца открылась, и парень вывалился на улицу. За ним еще человек десять. Но почти все тут же заспешили обратно – просто выпускали других, из глубины салона. Вдобавок подсело и несколько знаменских…