Иерихонские трубы
Шрифт:
— Может. Конечно, может… — голос, совершенно неожиданно, прозвучал откуда-то сбоку.
Колапушин, пока ещё не привыкший к яркому свету после полутьмы подъезда, недоумённо оглянулся на незнакомого человека, подходящего к ним с приветливой улыбкой.
— …если это любовь к денежным знакам. Вы Колапушин?
— Допустим. А вы, собственно…
— Не дождавшись конца вопроса, неизвестный сунул пальцы в нагрудный карман, выудил визитку и вручил Колапушину.
— Паршин Леонид Юрьевич, бизнесмен, близкий друг покойного Жени
Только теперь сыщики, привыкшие к свету, смогли нормально разглядеть Паршина. Впечатление было несколько странным. На человеке отличный, наверняка, дорогой костюм; рубашка, галстук, туфли — всё подобрано в тон, по размеру, а всё равно производит впечатление какой-то… неуютности. Аккуратная причёска кажется растрёпанной. Возможно, это впечатление создавалось из-за мелкой суетности самого Паршина. Его руки постоянно щупали зачем-то обшлага рукавов, поправляли узел галстука, приглаживали, без надобности, причёску. Лицо тоже находилось в постоянном движении. Это не было нервным тиком, но мимика была явно излишней и не всегда соответствовала тому, что он говорил.
— Как вы нас нашли? — поинтересовался Колапушин.
— Меня полковник, начальник ваш, направил, сказал, что с вдовой беседуете. Я решил во дворе подождать — зачем мешаться.
— А зачем такая срочность? Что вы от нас хотите?
— Кроме меня, никто вам правду не скажет. Посмотрите на этих Женькиных сотрудников из «Бал-рекордз»! Да это просто стадо запуганных антилоп какое-то! Не странно ли?
— На что вы намекаете? — заинтересовался Немигайло.
— На то, что жизнелюбивый и рациональный Женя Балясин не мог помереть своей смертью! Даже от любви.
— А от чего?
Всё сильнее входящий в раж Паршин принял соответствующую позу и патетически вопросил:
— Что правит миром, если говорить всерьёз?
— Я вас понял — спокойно сказал Колапушин.
— Правильно, что же ещё, как не хрустящие-шелестящие?! — Паршин и не думал снижать актёрский накал — Балясин умер от инфаркта — да мне смешно!..
И он действительно зашёлся в неприлично долгом, безумном смехе.
— А вот нам не очень — угрюмо пробасил Немигайло, которому уже стал надоедать этот паяц.
Колапушин, понимающе, покачал головой.
— Так это вы журналистам идею подкинули насчёт убийства?
— Ну, может и я. Не в этом дело.
— А в чём? — всё так же угрюмо спросил Немигайло.
Неожиданно Паршин резко изменился. Он продолжал говорить страстно, но уже без излишней патетики, жесты потеряли суетливость, а лицо приобрело одухотворённость и какое-то непонятное напряжение.
— С таким капиталом не умирают своей смертью! Понимаете меня? Проверьте фирму, проверьте! И тогда вы поймёте, какие страсти сгубили во цвете лет Балясина, у которого только птичьего молока для счастья не было! Поймёте, почему они там все неврастеники — при таких-то бабках!
— Почему?
— Они же там лопаются
— Нервные то они почему?! — Немигайло уже надоело продираться сквозь эти словесные дебри.
— Так страшно же потерять, наивный вы человек! Терять бабки страшнее, чем вообще их не иметь! Только не все бабки, которые в руки идут, брать можно! Поняли вы, наконец?
— Поняли. С вами то, всё в порядке?
После этого вопроса Паршин вдруг потерял весь пыл и его ответ прозвучал почти неразличимо:
— Со мной? Конечно в порядке. Я ведь жив, меня не убивают… значит, дела не идут — дерьмовые у меня дела…
Что-то непонятное, прозвучавшее в этом бурном монологе, привлекло внимание Колапушина.
— Леонид Юрьевич, вот вы сказали, что не все деньги, которые идут в руки, стоит брать. Вы намекаете на криминальный характер капиталов Балясина?
— Эх! Если бы криминальный… С братками то, всегда разобраться можно. А вот с этим…
— Вы что же, хотите сказать…
— Ничего я не хочу сказать! — почти взвизгнул Паршин, и несколько раз мелко и быстро перекрестился — Ищите в «Бал-рекордз»! Это я вам как Женин друг говорю, лучший.
Не добавив больше ничего и, даже, не протянув руку на прощание, Паршин открыл дверку своей тёмно-синей «Ауди», около которой они все незаметно оказались во время разговора и, с места, рванул на поворот так, что едва не задел угол ограды детской площадки.
Озадаченный Колапушин, проводив взглядом скрывшуюся машину, повернулся к Немигайло.
— Вот — похоже найден источник слухов. Но… что же в этом «Бал-рекордз»?
— В смысле?
— В смысле, что если даже этот псих считает их неврастениками — представляешь, что там творится?
Глава 6
Резко обернувшись, хрупкая чёрненькая девушка панически вскрикнула и, зажав рот руками, в ужасе уставилась заплаканными, подведёнными тёмными кругами глазами, на вошедших в комнату Колапушина и Немигайло. Замерший от удивления на месте Колапушин открыл рот, собираясь объяснить, кто они такие, но в дверь, с грохотом, ворвался высокий, широкоплечий парень в форме охранника на ходу выдирая револьвер из кобуры. Разглядев находящихся в комнате, он застыл на пороге, так и держа оружие наизготовку, со странной смесью выражений страха и удивления на лице.
Кивнув Немигайло, чтобы тот занялся охранником, Колапушин бросился успокаивать девушку. Та, пытаясь отдышаться, начала постепенно приходить в себя.
— Тише, тише, вы что? Успокойтесь, пожалуйста.
Немигайло, уже успевший что-то кратко объяснить охраннику, добавил ворчливым тоном:
— Вы же нас напугали. Осторожней надо.
— Ой, извините… — голос девушки дрожал и был хрипловат.
— Извините… Так можно и заикой остаться… — так бы и продолжал ворчать Немигайло, но Колапушин, взглядом, попросил его закрыть тему.