Иерусалим: три религии - три мира
Шрифт:
В целом, первые два года британского правления можно назвать «розовым периодом» в истории Иерусалима XX в. Палестинский национализм и сионизм еще только набирали силу, чтобы в следующие десятилетия вступить в ожесточенную схватку за Палестину, за владение Святым городом. На этом раннем этапе английская военная администрация, столкнувшись с зарождавшимся национальным движением палестинских арабов, важную роль в формировании которого играло противостояние сионистским планам, старалась избегать шагов, которые могли бы вызвать враждебность у арабов. Р. Сторрс считал, что в его задачу не входит разбираться в справедливости сионистских претензий на колонизацию Палестины и в правомерности арабского сопротивления еврейскому проникновению. Его администрация должна была обеспечивать порядок
Тем не менее, порядки, установленные новыми властями, говорили о том, что их действия согласуются с заложенными в Декларации Бальфура принципами. Делопроизводство во всех государственных органах отныне велось на трех языках — английском, арабском и иврите. Довольно много евреев, превосходивших арабов по уровню образованности и знанию европейских обычаев, становились служащими различных подразделений английской администрации. Арабы, еще помнившие, какими преимуществами по сравнению с евреями они пользовались при турках, видели в этих новых порядках прямую угрозу узурпации их национальных прав.
В Иерусалиме были сохранены муниципальные органы власти во главе с мэром-арабом, но сионисты попытались поставить вопрос о замене его на мэра-еврея и об обеспечении евреям большинства мест в иерусалимском муниципалитете на том основании, что они составляли большинство населения города (в начале XX в. из 70 тыс. иерусалимского населения евреи составляли 45 тыс.). Это требование было отвергнуто английской администрацией, которая в то же время предупредила всех высокопоставленных арабов, что им придется делать выбор между своими должностями и участием в политической деятельности. Одновременно губернатор Сторрс критиковал сионистскую комиссию во главе с Х. Вейцманом, прибывшую в Иерусалим в апреле 1918 г., в связи с тем, что она не сочла нужным сделать какие-либо публичные заявления, которые рассеяли бы «оправданное беспокойство арабского населения Палестины». [285]
285
15 A.W.Kayyali. Palestine: A Modern History. L., n.d., p.51.
Военная администрация, выполнявшая, с одной стороны, указания Лондона о расширении поддержки сионистов, а с другой стороны, вынужденная считаться с местными реалиями, пыталась посредничать в установлении контактов между известными арабскими деятелями и лидерами сионистов. В Иерусалиме военный губернатор организовал в своем кабинете встречу Вейцмана и прибывших с ним членов сионистской комиссии с муфтием и мэром города. Они оба принадлежали к одному из самых влиятельных иерусалимских кланов Хусейни, и расчет англичан, конечно, строился на том, что их контакты с сионистскими лидерами будут способствовать дальнейшему развитию арабо-еврейского диалога. В традициях арабского красноречия муфтий завершил встречу словами Пророка: «Наши права — это ваши права, а ваши обязанности — это наши обязанности». Скольких бы несчастий и ужасов удалось избежать в Палестине, если бы арабы и евреи последовали этой древней мудрости.
Однако если у кого-то из действующих лиц палестинской драмы еще сохранялись в тот момент иллюзии относительно возможности мудрого решения арабо-еврейской проблемы, то суровая действительность быстро рассеивала их. О степени недоверия арабов к любым, даже самым дружелюбным шагам сионистов говорит небольшой эпизод. Когда Вейцман при посредничестве Сторрса преподнес муфтию в качестве подарка великолепное издание Корана, по Иерусалиму в тот же день разнесся слух, что в переданном свертке содержалась крупная денежная сумма.
Между тем, усиление сионистской активности в Палестине после провозглашения Декларации Бальфура и английской оккупации не просто беспокоило палестинских арабов, но становилось одним из главных консолидирующих факторов национального движения. Сбывались предсказания наиболее прозорливых сионистских лидеров о том, что рано или поздно столкновение евреев с арабами неизбежно. Еще в 1891 г. известный еврейский писатель и публицист Ахад Ха-Ам писал: «Мы, живя за границей, обычно думаем, что Палестина сегодня это почти что пустыня, невозделанная, дикая земля… что все арабы дикари, почти что животные, которые не видят того, что происходит вокруг них… Но если наступит время, когда наш народ настолько широко распространится по всей Палестине, что местное население почувствует себя ущемленным, безропотно оно не уступит нам дорогу…». [286] Но в 1918–1919 гг. сионисты и англичане, устраивая еврейский «национальный очаг», еще полагали, что арабов можно не принимать в расчет.
286
16 T.A.Idinopulos Jerusalem. Chicago, 1994, p. 280.
Организационным центром формирующегося арабского национального движения стал Иерусалим, где веками складывались влиятельные арабские кланы — элита палестинского общества. В 1918–1920 гг. активную роль в выработке национального самосознания играли два иерусалимских клуба: в одном из них состояли члены семей аль-Хусейни, аль-Алами, Абу аль-Сауд и аль-Будайри, другой возглавляли представители кланов аль-Нашашиби, аль-Даджани и аль-Хатиб. Хотя клубы были созданы как социально-просветительские организации, но даже девизы каждого из них имели политическую направленность. «Наша земля принадлежит нам», «Во имя арабов мы будем жить и во имя арабов мы будем умирать», — так первые палестинские национальные лидеры отвечали на брошенный им вызов.
В феврале 1919 г. Иерусалим стал местом проведения первого конгресса мусульмано-христианских ассоциаций, которые создавались по всей Палестине и становились главной организующей силой общеарабского протеста против сионистского проникновения. Конгресс высказался в пользу создания независимого правительства в Палестине, которое являлось бы выразителем воли ее населения, и призвал британское правительство оградить страну от сионистской иммиграции. [287] Принятое в Иерусалиме одно из первых политических заявлений палестинцев задавало тон всем последовавшим вскоре арабским выступлениям против евреев.
287
17 Op. cit. M. Jilbert, p.78.
После выхода из-под власти турок Иерусалим, оставаясь третьим по значению святым городом ислама, стал для всех мусульман Палестины еще и центром религиозной власти. Во времена Османов иерусалимский муфтий (духовный глава мусульманской общины) ничем не отличался по своему статусу от муфтиев других палестинских городов. Англичане ввели титул Великого Муфтия и присвоили его бывшему тогда муфтием Иерусалима Камилю аль-Хусейни, который вполне устраивал их своей лояльностью. Он также был назначен на должность кади (судьи) главного исламского суда в Иерусалиме, что усиливало его позиции верховного религиозного лидера всей страны. Иерусалим, таким образом, становился центром новой исламской иерархии Палестины.
В то же время, с начала XX в. меняется отношение к Иерусалиму и в сионистском движении, особенно в его традиционалистском крыле, противостоявшем радикальным идеям полного разрыва с прошлым. Даже совсем нерелигиозные лидеры движения соглашались с тем, что традиционная приверженность евреев Иерусалиму как символу духовного единения народа должна быть использована для достижения конкретных политических целей. Во время своего пребывания в Палестине в 1918 г. Х. Вейцман поэтому предпринял очень энергичные шаги для налаживания отношений с иерусалимскими ортодоксами, видевшими в сионизме угрозу религиозным устоям еврейской общины. Ему удалось расколоть монолитное единство старого ишува. В конце 1918 г. был создан Совместный сефардско-ашкеназийский совет, провозгласивший себя, к негодованию остальной части ортодоксальной общины, религиозным представителем палестинского еврейства и верховным религиозным судом. Так был переброшен первый мостик над пропастью, разделявшей сионистских идеологов и иерусалимских ортодоксов.