Иешуа, сын человеческий
Шрифт:
Круг пройден. Еще два, и взмахнет жертвенным ножом Главный жрец, рассекая грудь казнимого, вот тогда окружившие слона мужчины набросятся на юношу, успевая отхватывать кусок от его тела, пока хобот слона проходит мимо.
«Нет! Не допущу!» — твердо решил Иисус, понимая в то же время, на какой идет риск, если его дух не одолеет психоза толпы, воли жрецов и глав семейств.
Силу придали слова напутствия, произнесенные во время Великого Посвящения: «Ты — Великий Проповедник!» Такое говорится не каждому. Значит, он достиг полного господства над собой, что позволяет ему господствовать и над другими. И еще мелькнуло в памяти: «Позови меня, я приду…»
«О,
Иисус устремил свою волю на подручных Главного жреца, повелевая им остановиться, и их шаг начал замедляться, затем толкающие слона вовсе остановились.
«Победа!»
Теперь — толпа. Иисус до предела напряг свою волю, повелевая:
«Угомонитесь! Обретите покорность!»
О! чудо! Визг и разбитные песни пошли на убыль, толпа начала успокаиваться, как успокаивается море при наступлении штиля после страшной бури. И вот уже вовсе присмирела толпа, удивленная донельзя происходящим: слон не вращается, они, словно чем-то скованы, а из подлеска одна за другой выскальзываю пары смущенно-стыдливые, поспешно приводя в порядок одежду.
А Иисус продолжал молчать. Он торжествовал. Он наслаждался своей первой победой, понимая в то же время, что проповедь его, если он ее начнет сейчас, не проникнет в сознание людей на должную глубину, ибо подавлены они его волей.
Не осмеливался он и освободить привязанного к хоботу слона юношу. Он боялся, что потеряет вдруг власть над толпой.
Заминка. Не в пользу Иисуса. Но вот решение найдено. Он заговорил:
— Люди, я хочу говорить с вами о законах, оставленных вам Рамой с благословения Великого Творца. Я докажу вам, что они во многом попраны. Но говорить с вами я стану завтра, когда ваши головы перестанет затмевать рисовая брага — сурья, изрядно вами выпитая. Я согласен на диспут со жрецами, если они примут мой вызов. На диспут принародный. Если я не смогу вас переубедить, вы продолжите то, что затевали. Пока же привязанный к хоботу останется привязанным до утра, а я и мои слуги будем его охранять. С нами может остаться только один из жрецов. По их выбору.
Иисус ждал возможного возражения, но толпа покорно потянулась к селу, а Главный жрец указал рукой на одного из своих собратьев и, пытаясь демонстрировать величие, заявил:
— Он останется. На диспут с тобой я готов. Вызов твой принимаю.
Утром, ни свет, ни заря, на поляну прошествовали жрецы со своим Главой впереди. Подойдя к Иисусу, Глава грозно предупредил:
— Исход диспута один: ты будешь, посрамленный, привязан к хоботу слона для жертвенного ритуала. Юноша подождет своего часа.
— Или, — как бы подхватывая слова жреца, в тон ему ответил Иисус, — я спасу от мучительной смерти несчастного. Спасу навсегда. Без права к нему прикасаться.
Все. Больше ни слова. Обоюдное молчание. У Иисуса тревожное, ловко скрываемое, у жрецов с явным сопением, выражающим одновременно и недовольство, и предвкушение торжественной победы. Это выдавали их горящие взоры.
Вскоре поляна начала заполняться сельчанами. В основном мужчинами. Женщин — единицы. Детей и вовсе не видно.
— Слушайте! — обратился к толпе Глава местных жрецов, когда на поляне собралось изрядно народа. — Я отвечаю непрошенному гостю, к тому же неведомому, который осмелился нарушить самый священный из священных ритуалов — унесение душой принесенным в жертву в небесные сферы ваших грехов. Неведомый гость хочет, чтобы вы погрязли в грехах, и тогда ваши души при перевоплощении самое лучшее обретут смертную оболочку шудры, но, скорее всего, обретут плоть стервятников или других падальщиков. Хотите ли вы этого?! Толпа глухо заворчала, и Иисусу пришлось напрячься, чтобы она успокоилась и слушала его без враждебности. Удалось. Вот тогда он поднял руку.
— Слушайте! Я — не неведомый гость. Я — проповедник. Я — Великий Посвященный, познавший премудрости Священного Знания в тайном центре ессеев, в Египетском Храме Озириса. Я много лет провел в Джаггернауте, где покоятся смертные останки Вьясы-Кришны. Там я познал тайны Вед, но не получил очередного Посвящения и звания брихаспати только потому, что разоблачал белых жрецов в извращении законов и заповедей, оставленных Великим Рамой… Я утверждал и сейчас, чтобы вы все слышали, утверждаю: все равны перед Великим Творцом. Он один — Вечный Судья, Вечный Дух. Он, сотворивший Вселенную, а в ней Землю, сотворил и человека по образу своему и подобию. Он заповедовал свою волю таким словом: «Да владычествует он над рыбами морскими, птицами небесными, всякими животными и над всею землей». Великий Творец не разделял своей власти ни с кем. Он восхотел, и мир явился. Он восхотел и, сотворив человека из персти земной, вдохнул в него частицу своего бытия. Кто властен изменить заповеди Великого Творца?! Кто властен кроме него над душами людскими, вечными, сотворенными им, которые содержат и живят всех?! Пусть ответят мне жрецы, кто взял на себя право решать за Единственного, имеют ли они на то заповеди Всевышнего, его волю?! Глава местных жрецов поднял руку.
— Слушайте! Если Великий Посвященный познал священную тайну Вед, он не может не знать о тех законах, которые оставили перевоплощенные в богов Вишну, Шива, Вьяса- Кришна. Именно их священные заповеди мы ревностно выполняем! И кто наделил правом сомневаться в том, что Великий Творец, перевоплотив человека в бога, сделав его, таким образом, одним из своих членов, благословил наблюдать за порядком на земле?! Либо наш гость самозванец, не видевший Веды в глаза, либо он кощунствует корысти ради, предвкушая славу и власть над душами верных поклонников Великого Рамы. Я вопрошаю! Пусть ответит.
Толпа опять угрожающе зашипела, и Иисусу пришлось вновь напрячь свою волю. Дольше первого раза успокаивал он возмущавшихся, но все же одолел и на сей раз. Дальне испытывать судьбу становилось опасно, и он решил заговорить языком Вед, языком «Рамаяны», тем более, что он не давал белым жрецам обета молчания.
Поднял руку.
— Внимайте! Не мое слово, а слово «Рамаяны», слово Вед.
Иисус по памяти начал читать те стихи из «Рамаяны», которые посвящены были восстанию смелых, во главе с Рамой, против жертвоприношений. Великий Творец благословил через своего посланника Раму на продолжение борьбы и даже поддержал его в той неравной борьбе. А закончил Иисус стихами о встрече Рамы с Посланником Всевышнего, который повелел Раме вручить обреченному на жертвенную смерть воину факел — символ Божественного Света, Божественного Духа, а друидессе, которая собиралась исполнить ритуал жертвоприношения, но была остановлена Рамой, — Чашу Жизни и Любви.
Помолчав немного, спросил заполнивших поляну:
— Подумайте, угодна ли Великому Творцу жертва сегодня, если он в давние-давние времена благословил Раму на борьбу с жертвоприношением? Подумайте…
— Но Вьяса-Кришна, Шива и Вишну, воплощение Великого Творца, его воли и духа, получили иное благословение, ибо люди начали развращаться в грехах, и чтобы Всевышний отводил их от этого, ему нужна людская жертва. Ради искупления грехов. Заветы, оставленные ими, — священны.