Ифигения
Шрифт:
А я, ее отец, я изнемог от боли.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Ахилл, Агамемнон.
Ахилл
Какой-то странный слух ушей моих достиг.
Я не могу ему поверить ни на миг
И даже повторить его решаюсь еле:
Вы, будто, умертвить родную дочь хотели,
И якобы принять готовится сейчас
Ее из ваших рук безжалостный Калхас.
Решили, говорят, вы действовать обманом;
Я поведу ее пред всем ахейским станом
К святому алтарю,
А там ее должны предательски убить.
Я жду ответа, царь. Надеюсь, слух позорный
Лишь чей-то вымысел, чудовищный и вздорный?
Агамемнон
Отчетом никаким я не обязан вам
И дочери судьбу решать намерен сам.
Ей сообщат в свой срок отцовское решенье.
Откроется и вам оно из сообщенья,
Что войску сделают.
Ахилл
Но раньше я успел
Узнать, какой вы ей готовите удел.
Агамемнон
Коль вам известно все, зачем вопросы ставить?
Ахилл
Зачем? О небеса! Кто б мог себе представить,
Что вам кромешное злодейство нипочем,
Что дочери своей вы стали палачом?
Иль полагали вы, во всем одобрю вас я
И умертвите дочь вы с моего согласья?
А честь, любовь и долг? Мне ими пренебречь?
Агамемнон
Звучит воинственно и дерзко ваша речь.
С кем говорите вы? Допрос ваш непристоен.
Ахилл
С кем вы играете? Я тоже царь и воин.
Агамемнон
Кто печься поручил вам о семье моей?
Я знаю сам, без вас, как поступать мне с ней.
Вы не приходитесь еще пока мне зятем.
Ахилл
Но в скором времени я должен буду стать им.
Нельзя обманывать посулами царя.
Что мне обещано, обещано не зря
И будет отдано - пусть не по доброй воле.
Дочь ваша, государь, вам не подвластна боле,
И за свои слова вам должно отвечать.
Не для того ль, чтоб здесь нас с нею обвенчать,
Вы Ифигению и вызвали в Авлиду?
Агамемнон
Пеняйте на себя вы за свою обиду;
Вините эллинов, вините их вождей,
Но помните притом и о вине своей.
Ахилл
Я виноват?
Агамемнон
Да, вы! Завоеваний жажда
С богами ссорила вас, воин, не однажды.
Мой страх разгневать их вас кровно оскорбил,
И ослепляет вас неудержимый пыл.
Могли бы сделать вы ее судьбу иною,
Но вас сильней всего влечет в поход на Трою.
Я сделал все, что мог, чтоб вас назад вернуть;
Теперь вам смерть ее откроет к славе путь.
Ахилл
О небо! Как стерпеть такое оскорбленье?
С меня достаточно и клятвопреступленья.
Мне, значит,
Такой ценой хотел я покорить врага?
А что мне сделала, скажите, Троя эта?
Я не послушался отцовского совета
И просьбой матери бессмертной пренебрег.
А для чего? Зачем? Какой мне в этом прок?
Троянским племенем никак не оскорбленный, {38}
Спешу приблизить я конец, мне предреченный.
Не объявляли ведь троянцы мне войны,
И у меня никто не похищал жены.
Так для кого же я иду на бой кровавый?
Вам это невдомек?
– Для вас, для вашей славы!
Я не обязан вам решительно ничем,
Но греческим вождем вас сделал между тем
И добровольно сам под ваше стал начало.
Лесбийских воинов рука моя сражала
За вас, когда еще просили вы царей
Созвать и снарядить отряды поскорей.
А что собрало нас, всех греков, воедино?
Жену вернуть под власть супруга-господина
Вот мы чего хотим. Что ж, только брат ваш прав, {39}
Мстя за попрание своих законных прав,
А я свою любовь и защитить не смею?
И то, что учинить намерены вы с нею,
Безропотно снести мне предлагают? Нет!
Я ей и только ей дал верности обет
И не давал отнюдь обетов Менелаю.
О Трое больше я и слышать не желаю.
Пускай жену свою он вызволяет сам.
Без Ифигении я не помощник вам.
Агамемнон
Ну что ж, покиньте нас. {40} Я вам не помешаю.
От вашей клятвы я вас ныне разрешаю.
Достаточно других проявят должный пыл,
Чтоб лавры, коими прославленный Ахилл
Надменно пренебрег, украсили чело их.
Кому в накладе быть, герой, из нас обоих?
Ведь будет все равно разрушен Илион,
Хоть вашей помощи бесценной я лишен.
Судьей над греками себя вы возомнили;
Послушать вас, вы им вождем бы лучшим были;
Не в меру доблести раздулась ваша спесь:
Пред вами этот мир склониться должен весь!
Добро с упреками есть то же оскорбленье.
Мне ваших доблестей нужней повиновенье.
Прощайте. Нам ваш гнев не причинит вреда.
Все связи с вами рву я ныне навсегда.
Ахилл
И все ж мы связаны одной, последней нитью.
Она препятствует еще кровопролитью:
Чту Ифигении родителя я в вас,
Иначе б вас никто от гибели не спас,
Как всякого, кто мне посмел бы вызов бросить,
Хоть в ваших волосах и серебрится проседь.
Но знайте: нужно вам мой труп перешагнуть,