Игемон
Шрифт:
Видать, во время чистки многие жидомасоны сумели избежать расследования и суда тройки. Как же был насчёт них прав русский император Павел I: нельзя допускать евреев в органы власти и даже позволять расселяться им в крупных городах! Как же был прав Государь! Видимо, получив посвящение в тридцать третий градус масонства, он понял всю паскудную сущность этой организации дьявола и предвидел гибель страны, если дать волю проходимцам. Любопытно, что во все века ядро масонства принадлежало евреям, не гнушающихся ничем ради уничтожения творческой силы каждого человека, то есть Божественных начал.
И тут, будто весточка из родных мест, где-то вдалеке зазвучала зурна. Казалось, сейчас железный намордник окна исчезнет, и сквозь тюремную решётку можно будет увидеть заснеженные вершины кавказских гор, позолочённых садящимся за горизонт солнцем. Как же так? Откуда в столице зурна? Не кажется ли всё это?
Стазу вспомнились строчки стихотворения:
Дождик брюзжит в подоконник, горы вспороли зенит,бродят по берегу кони – память поныне хранитэтот сюжет незатейный – тени ползут в тишине,сгустками черных мгновений липнут к холодной стене.Сосны. Молчание моря. И вековуха луна.Где-то на ближнем нагорье влажно запела зурна.Неосторожные звуки мне не понятной тоски —благословенье на муки? взмах безнадежной руки?Волны по-прежнему немы. Там, где кончается мрак,море сливается с небом, да не сольется никак.Эти стихи узник написал ещё во времена беспечальной юности, когда мощь Государства Российского ни у кого не вызывала сомнений, и когда верилось в очередную победу русских над всеми тевтонскими и масонскими рыцарями, которым Российская Империя была ненавистна. К сожалению, всевозможным жидовствующим кланам всё же удалось устроить пламенную революцию на деньги того же Якоба Шиффа, который через Германию снабжал финансами воинствующий Петербург и Москву.
Власть постепенно переходила в лапы потенциального врага. Достаточно вспомнить эпидемию голода в 1921 и 1932 годах, организованную теми же жидовствующими большевиками, и которую якобы удалось преодолеть при помощи «благосклонных друзей» нового государства. Ещё в то время Игемон случайно обнаружил, что на деньги, выделенные английским правительством для спасения голодающих Поволжья, товарищ Молотов (Скрябин) купил себе замок в той же Англии. Много позже, когда перебравшись в Москву и получив доступ к следственной программе, Игемон поделился мыслями о крупном хищении с Первым Секретарём ВКП(б) Иосифом Виссарионовичем, но тот, покуривая свою всегдашнюю трубку, сказал только:
– Ты напрасно думаешь, Лаврентий, что мне не известно о проделках жидовствующих большевиков. Известно. Только даже король, царь или диктатор никогда не имеет полной власти в управляемом им государстве. Достаточно того, что в феврале 1924 года мне удалось добиться отстранения от власти представителей Коминтерна. А эта организация – дочернее ответвление Фининтерна, у которого штаб-квартира находится в Нью-Йорке. Чувствуешь?
– Выходит, – вслух подумал Игемон, – что покушение на тебя тогда было устроено большевиками?
– Ах, опять ты путаешь, Лаврентий! – покачал головой Коба. – Ты сам-то кто? Большевик. Я тоже большевик. А вот эти жидовствующие мрази – из команды Бронштейна. И они ни перед чем не остановятся, лишь бы угодить хозяевам.
– То есть, Сионистским Штатам Америки?
– Правильно мыслишь, Лаврентий! – улыбнулся в усы Сталин. – Побольше бы мне таких сподвижников, тогда можно было бы всерьёз думать о светлом будущем.
Собственно, Игемон не случайно сейчас вспоминал прошлое. Ведь где-то была допущена ошибка и не одна. Иначе сторонникам жидовствующего большевизма не удалось бы его арестовать и привезти в Алёшкинские казармы, которые, в сущности, не могли послужить официальной тюрьмой и узнику обязаны были предъявить обвинительное заключение, подписанное первыми лицами ВКП(б), либо должны были освободить за неимением причин задержания, либо…
Об этом думать не хотелось, потому что любой человек всегда живёт надеждой. Но в данном случае третий вариант затмевал всё остальное и у арестовавших его негодяев был прямой и конкретный умысел не выпускать заключённого живым.
В голову почему-то полезли старые воспоминания о Грузии, о Баку. Узник поймал себя на том, что больше вспоминается не то, что делал, а что думал и хотел сделать, да не успел. Все свои дела он помнил отлично, но считал, что это мало кому интересно. Ведь даже Маяковский любил повторять: «Я поэт, этим и интересен». А то время, когда Лаврентий полуголодным бегал по Баку и давал уроки, мало кого заинтересует. Кого может заинтересовать второразрядный нищий учитель? А вот интересным, пожалуй, станет то, как он поставил работу в Грузинской ЧК. Игемон принялся прокручивать в памяти прошлое, как кадры в немом кино. Хотя почему в немом? Некоторые сюжеты вспоминались вполне образно со звуком и переходом. Тогда все просто работали, не обращая внимания, кто рядом – друг или враг? Случалось, сегодня с тобой плечом к плечу работает проверенный друг, и вдруг назавтра оказывается, что он был в действительности врагом, каких мало. А бывало и наоборот, но редко [3] .
3
Здесь и далее воспоминания Л.П. Берии взяты из его книги-дневника «Моё политическое завещание», М. «Яуза-Пресс», 2012 г.
С самых первых времён становления Советской Власти в стране в чиновничьих кругах начала развиваться коррупция, чего почти не наблюдалось при Царском режиме. И даже в капиталистических странах кадры тяжелее купить, чем у нас.
Собственно, что-то или кого-то купить в любой стране просто, но там подловить тяжелее, они, как народ рациональный, на провокацию плохо поддаются. Правда, завидовать нечему, потому что у них жизнь грязная: там пьянка – норма даже в больших количествах, и женщины – тоже норма. А в сознании русского человека – мы должны жить скромно. И жизнь у нас на самом деле чище, чем у них. Там политиков, которые за идею пожертвуют собой, нет вообще. А у нас таких много. Но любой советский политик формируется в работе с массой, а если он не умеет работать с массой, то рано или поздно, но его песенка спета. То же самое касается и руководящих работников: любой председатель колхоза или директор завода обязан знать, кто у него работает. Для начальника уважение к подчинённым – это забота о них. А как же иначе?
Но к врагу тоже надо заботу проявить: может он в подполье, а, может, сидит в соседнем кабинете или тебе бумаги приносит в папке на подпись. Он для тебя закрыт. А если раскрыт, то обязательно надо посмотреть, какой он человек. Ведь учитывая подход к людям, удалось в Азербайджане разгромить Иттихат [4] и правых эсеров. А потом в Грузии положение позволило расправиться с меньшевиками. Это были крупные антисоветские партии в десятки тысяч членов и, не решив вопроса с ними, нельзя было начинать строить советское общество. С начала ХХ века люди очень заметно изменились. В первые пятилетки началось зарождение нового человека. А поэт Маяковский хоть и прожил только до тридцатого года, но очень верно сказал: «У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока». И это правильно. Настоящую историю должны писать те, кто всё видел своими глазами и всё помнит. Мы написали историю большевистских организаций в Закавказье, и сразу стало понятно, что первым человеком в партии был товарищ Сталин. Он был главная сила, а сила у него была, потому что он бесхитростно опирался на народ и воспитывал актив.
4
Иттихат – правая мусульманская организация.
Узник снова прислушался к ночной тишине: где-то далеко свистнул паровоз. Собственно, Алёшкинские казармы находились недалеко от Павелецкого вокзала и не удивительно, что сюда доносится незатихающая жизнь железнодорожников. Но кроме этих случайных звуков больше ничего не было слышно. Никакой зурны или запаха горного ветра. Узник с сожалением подумал, что зря покинул Грузию, ведь там у него слагался самый хороший период жизни, особенно с тридцать первого года, когда пришлось заниматься партийной работой. Тогда он превратил всю Грузию в новостройку, а молодёжь не навязчиво сумел увлечь образованием и физподготовкой. Так бы всю жизнь там работал, но пришлось ехать в Москву по приглашению товарища Сталина, чтобы помочь разгрести Наркомвнудел. С этого момента размеренная жизнь кончилась и превратилась в постоянную борьбу за истинную народную власть, потому что многие чиновники из правящего аппарата откровенно смеялись при упоминании о народной власти. А как можно быть народным избранником и управлять чем-то, если ты не уважаешь и не признаёшь этот самый народ? Необходимо было разобраться в пене чиновников, возникшей на волнах революции, начиная с самых низких должностей и кончая красными командирами. В этой ситуации не лишней была бы помощь Столыпина, виртуозно разбирающегося в структуре управления и при жизни прослывшего настоящим хозяйственником, но ублюдки всех времён и народов не оставляют таким ярким личностям право на жизнь. Убили Аркадия Петровича и многих других, истинных патриотов Родины просто принесли в жертву иудейскому богу Яхве или просто дьяволу.
С самых первых шагов всё оказалось гораздо сложней, чем думал Игемон и предполагал товарищ Сталин. Заговор в ЧК оказался многослойным пирогом, разобраться в начинке которого не могли даже довольно опытные оперативники. Этот многослойный пирог представлял винегрет из противоборствующих сил: одни друг друга поддерживали, другие друг друга топили. Но те и другие нещадно уничтожали честных хозяйственников, работающих на восстановление страны.
Первые полгода, даже немного дольше, пришлось потратить на чистку завалов и разбираться с необоснованными репрессиями. Именно в то время удалось прекратить сплошную волну арестов и реабилитировать незаконно осуждённых десятками тысяч. Кстати, факт реабилитации удивил многих, ибо простые люди стали привыкать к разгулявшейся ежовщине и жили, ожидая ночного ареста по доносу сердобольных соседей. Но всё хорошее быстро забывается и оголтелый разгул ежовщины лёг на плечи Игемона. И не только его – товарища Сталина тоже принялись беспричинно обвинять в разгуле сионистского бандитизма.