Игла в сердце

Бачинская Инна Юрьевна

– Виктория… – он взглянул вопросительно, – не знаю вашего отчества.

Она рассмеялась:

– Достаточно Вита. Я еще молодая.

Шибаев невольно улыбнулся.

– Вита, у меня к вам несколько вопросов…

– Я понимаю. Вы уже знаете, что я жертва, что меня уволили за кражу, и хотите услышать всякие страшилки про хозяйку.

– Хочу, – кивнул Шибаев. – Люблю страшилки. Елена Федоровна сказала, что не верит в эту кражу.

– Елена Федоровна хорошая и человечная, она трудяга. Только в жизни таким не очень везет.

– Почему?

Она

пожала плечами.

– Все тянут на себе. Ни богатого мужа, ни спонсора, надо самой вкалывать.

– Разве это плохо? Зато независимость.

– Верно, независимость. Но только когда вкалываешь, не хватает времени ни на семью, ни на себя. Сначала учеба, потом карьера, а жизнь проходит.

– Но это же ее выбор.

– Да, это ее выбор. Но иногда нет выбора, с самого старта. Нет выигрышной внешности, нет надежного плеча рядом… Да и сильный характер тоже помеха.

– Я думал, наоборот. Сильный характер помогает…

– Не всегда. Сильный характер требует результата. Диплома с отличием, престижного вуза, карьеры. Тем более внешность не ахти. Так хоть за счет интеллекта вырваться. Получается, как говорят на интернет-форумах, разрыв шаблона. Первоклассный интеллект, бескомпромиссность и сомнительная внешность. Елена Федоровна несколько раз могла выйти замуж, но ее мужчины были слабее и глупее, и она просто не согласилась. А была бы красавицей… Ведь смотрят только на внешность. Любой блестящий журнальчик или сайт расскажет девочке, как соблазнить и развести бойфренда на подарки, как женить на себе. А диплом можно потом купить, если сильно надо.

Шибаев рассматривал ее с интересом: неглупа, умеет говорить, жесткие взгляды на жизнь. Сколько же ей лет? Двадцать пять-двадцать шесть? Интересно, у нее тоже… разрыв шаблона? Ему показалось, она говорила не столько о Елене Федоровне, сколько о себе. Но ни жалобы, ни горечи в ее тоне он не почувствовал. Похоже, она сделала свой выбор. Какой, интересно?

– Где вы работаете? – спросил он.

– Помощником нотариуса. Зарплата меньше, чем у домработницы. Я учусь на третьем курсе юридического техникума. Что вас интересует, Александр?

– Можно Саша. Что за человек была ваша хозяйка?

– Инга Федоровна… была никаким человеком. Совсем девчонкой вышла замуж, не любя, да там и осталась. В детстве. Не училась, не читала, скучала, смотрела сериалы. И подружки такие же.

– Вы помните какие-нибудь имена?

– Помню Свету, визажистку из «Афин». Это спа-салон на Пятницкой. Фамилии не знаю. Шумная, крикливая, ярко одевается. Остальные – мужнины жены, безработные. Разговоры безголовые: семейные скандалы у знакомых, тряпки, спа-салоны, заграница, шопинг и что кому снилось. Еще мыли кости прислуге. Снобизм, понты, полуграмотная речь, но красотки. Имен никогда не знала.

– Какие у вас были отношения?

– Какие у нас могли быть отношения? Она хозяйка, я прислуга. Любила командовать, особенно на людях.

– Вас это задевало?

Она усмехнулась.

– Если

я скажу, что нет, вы мне не поверите. Сначала да, но потом я сказала себе: если она меня тиранит, значит, чувствует мое превосходство – и успокоилась. Сделаю каменное лицо – и как робот. Кофе дрянь? Извините, сейчас сварю другой. Суп недосолен? Исправлюсь. Пыль на пианино? Сию минуту вытру. Удерживалась, чтобы не отдать честь и не сказать: да, мадам! Вроде игра такая. По-моему, это ее страшно злило. Я бы сама от них ушла рано или поздно, но мне там хорошо платили. Но ведь человек может терпеть только до какого-то порога, правда? Если он человек. Планка у всех хоть и на разной высоте, но опускать нельзя.

– Что вы можете сказать про хозяина?

– Владимир Андреевич – нормальный человек. Днями и ночами на производстве. За столом ест много, молча, думает о своем. Хозяйка болтает, он не слышит. Деньги давал исправно, никогда не отказывал. На Новый год спал за столом. Уставал.

– Они не собирались разводиться?

– Понятия не имею. Ей незачем, ему… – Она запнулась. – Не знаю. Я никогда его ни с кем не видела, если вы об этом. Сидит у себя в Зареченске, а что там у него и с кем… – она пожала плечами.

– Они ссорились?

– Иногда он выговаривал ей за траты. Она гребла в магазинах все подряд, в шкафах полно вещей с ценниками. Понимаете, согласно договору о передаче прав на бизнес, он является владельцем, пока они вместе. Его тесть позаботился о будущем дочки. Так что ему не резон разводиться.

– Понятно. Что за история с кражей?

– Она сказала, что я украла у нее кольцо. Знаете, я такого от нее не ожидала. Недооценила, получается. Капризы, грубость, дурное настроение я еще понимаю, но обвинить в краже… Это слишком. Это уже подлость. Владимир Андреевич сказал мне, что не верит, но придется уйти. Заплатил почти за полгода. И я ушла.

– Вы пытались поговорить с ней? Объясниться?

– Нет, – короткое «нет» прозвучало металлом, лицо девушки словно затвердело. – Меня никто никогда не обвинял в воровстве. Поговорить? Это было бы бесполезно, еще одно унижение. В споре хозяина и прислуги всегда прав хозяин.

– Ваша хозяйка пила? – спросил Шибаев после паузы.

– При мне не очень, так, бутылку красного в день. А до меня она лечилась в диспансере, Елена Федоровна как-то упомянула.

– Она не жаловалась на ночные кошмары?

– Нет, по-моему. Мне, во всяком случае, не жаловалась.

– Вы жили у них?

– Да, у меня была своя комната.

– Вы не слышали ночью… – Он замялся.

– Ночью? Что именно? Хозяйка смотрела по ночам сериалы и пила вино. Уходила в спальню в два или три утра, спала до полудня. Привидений не видела. Дом сравнительно новый, никаких скелетов в шкафу.

– Шорохи, шаги, скрипы?

Она покачала головой:

– Нет.

– Вы играете на пианино?

– Нет. Хозяйка иногда играла. Очень редко. Днем, а не ночью, – добавила, усмехнувшись.