Игла в сердце
Шрифт:
Работа… Болевая точка Шибаева. После дурацкой истории со взяткой его списали по состоянию здоровья, пожалели дурака. Никто не поверил, что он взял этот чертов конверт с деньгами, но дело приобрело огласку и… Не пофартило, одним словом. И загремел Александр Шибаев из героев-оперативников в частные сыщики [2] …
– Не надоело? – перебивает Шибаев. – Может, хватит? – Он снова тянется за бутылкой.
Вера – бывшая жена Шибаева, которую Алик Дрючин не то чтобы побаивался, а, скажем, опасался. Она же его терпеть не могла и называла то «бледной спирохетой», то «бледной поганкой» – в зависимости
2
Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Магия имени».
– Не понимаю, как ты мог с ней… э-э-э… в известном смысле? – вопрошал Алик, многозначительно вздергивая редкие бровки. – Это же… танк! Амфибия! В смысле – подводный танк. Верховный глав-но-командую… щий! Шаг в сторону – побег. Это же не женщина, это же… Не знаю! Жизнь за колючкой.
– На себя посмотри, – нехотя огрызался Шибаев. – Сколько ходок? Пять? Шесть? И все мимо кассы? Надо уметь. Не иначе, порча.
Алик Дрючин был женат четыре раза, и всякий раз, как выразился Шибаев, «мимо кассы». Но он не унывал, еще не вечер, говорил, какие наши годы. Он твердо уверен, что где-то там, за поворотом, его ждет прекрасная незнакомка и вообще впереди еще много интересного. Алик, в отличие от критического реалиста и скептика Шибаева, был романтиком и любил читать наизусть стихи, чем изрядно доставал сожителя. Шибаев знает: читает стихи, замечает луну и звезды – пиши пропало. Влюблен, расслаблен, можно брать голыми руками. Кто она, спрашивал Шибаев. О чем ты, притворно удивлялся Алик. Не надо нас дурить, отвечал Шибаев…
– А взять эту… Жанну! – не унимался Алик, которому хотелось болтать, несмотря на заплетающийся язык. – Это же… танк! Верховный… э-э-э… этот! Да что ж тебя все время тянет на… памятники? А? [3]
– На кого? – Шибаев перестал жевать, уставился недоуменно.
– На идолы… – Алик потряс зажатой в руке вилкой. – На идолов! Каменных… Женщина должна быть нежной… Давай еще по одной!
– Может, хватит?
– Хватит? – изумился Алик, который пить не умел вовсе. – Хочу еще! Клиент подарил… Рад до смерти, между прочим. Избавился… с моей помощью. – Он помолчал, собирая мысли. – Так о чем мы? О зеркалах? Ты не представ… став… ляешь себе, Ши-Бон, что это такое! Это же… чертовщина! Дьявольщина! Клянусь! Дверь в преисподнюю… чесслово! – Он вдруг замолчал, прислушиваясь к себе, с трудом поднялся из-за стола: – Ой, кажется, мне… что-то…
3
Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Ритуал прощения врага».
– Проводить? – фыркнул вслед ему Шибаев. Оставшись один, он налил себе виски и задумался, глядя на рюмку. Как это выразился Дрючин? Шедевральных дел раз-два и обчелся? Это еще если повезет. А то и вовсе нет. Банальная бытовуха. Шибаев вспомнил новую клиентку. Она пришла в их офис днем, в отсутствие Алика – тот был в суде, и попросила кое-что для нее выяснить.
– Никогда не думала, что придется иметь дело с частным детективом, – сказала, глядя на него в упор. – Надеюсь, все останется между нами?
– Все останется между нами, – заверил Шибаев. – Я никому не отчитываюсь, работаю один.
– Порядочных людей все меньше, – заметила она.
Фраза повисла в воздухе; женщина замолчала, видимо, собираясь с мыслями…
Глава 3
Новая клиентка
Алик Дрючин вернулся за стол посвежевшим, с влажными волосами и покрасневшим от холодной воды носом. Нормально, сказал на вопросительный взгляд Шибаева. Немного устал, день был сумасшедший. Шибаев иронически вздернул бровь.
– Так о чем мы? – бодро произнес Алик. – О зеркалах? Ты не представляешь, Ши-Бон, что это такое! Ты думаешь, там просто отражение? Нет! – Он помотал пальцем перед носом Шибаева. – Это твой духовный двойник!
– И что?
– Двойник! Твой! Он там всегда, даже когда тебя нет. И еще там двойники всех до тебя. А если оно старинное… Представляешь?
– Представляю. Целая прорва двойников. И что?
– Как что? Они же сосут твою энергию! А если разбить, то вся негативная энергия вылезет и расползется. Это все равно что выпустить дьявола из клетки.
– Так там двойники или дьявол?
– Твоя индифферентность меня пугает, – покачал головой Алик. – Тебе же все пофиг! А между прочим, зеркало может ответить на любой вопрос.
– Каким же это чином? – заинтересовался Шибаев.
– Элементарно! Пишешь на зеркале слово… в смысле, формулируешь в одном слове вопрос, заворачиваешь в полотенце и кладешь под подушку.
– Будешь? – Шибаев взялся за бутылку.
– Немножко, – сказал Алик, подумав. – Чуть-чуть. Хватит! – Он замахал руками.
– За магию!
– Ты же в нее не веришь! – обличил Алик. – А если напишешь слово, то приснится вещий сон, а в нем – ответ на твой вопрос.
Они выпили.
– Например, ты в тупике и спрашиваешь, кто убийца. – Алик, страшно сморщившись, отставил рюмку. – Пишешь на зеркале: «Убийца». И вопросительный знак. И тут тебе вещий сон! Вуаля.
– А нераскрытые убийства тоже?
– Ну… наверное. Какая разница?
– Дрючин, может, хватит херней заниматься? Какие-то бабские разговоры, один перевод продукта, – он кивнул на бутылку. – Давай лучше о политике или о…
– То есть ты утверждаешь, что магии не существует? – перебил Алик. – Да вся история человечества – одна сплошная магия! Шаманы, волхвы, жрецы… Думаешь, напрасно? Сколько опыта накоплено! А проклятия? А вуду? А зомби?
– Вуду… – повторил Шибаев, задумчиво рассматривая взволнованного Алика. – Думаешь?
– Господи, конечно! Мы же ничего об этом не знаем! А между тем оно существует. Ты даже себе не представляешь, Ши-Бон, как оно на каждом шагу вторгается в нашу жизнь! Возьми, к примеру…
Алик говорил увлеченно, размахивал руками, таращил глаза и вздергивал брови. Шибаев смотрел на его подвижное лицо, но не слышал ни слова, вспоминая новую клиентку…
– Надеюсь, все, о чем мы будем говорить, останется между нами? – спросила она. – Нашу семью знают в городе.
– Я вас слушаю, – сказал Шибаев. – Как вас зовут?
– Елена Федоровна. Две недели назад, ночью второго августа, умерла моя сестра… – Она замолчала. Шибаев думал, что она расплачется, но ошибся. – Понимаете, мне не с кем поговорить. Мой зять Володя… Борисенко Владимир Андреевич, хороший человек, но очень… Как бы это сказать? Приземленный, реалист. Правда, я тоже. Я директор гимназии. Мы никогда раньше не имели дела с полицией, понимаете?