Игнац Деннер
Шрифт:
Эрнст Теодор Амадей Гофман.
Игнац Деннер
Давным-давно жил в дремучем лесу под Фульдой один бравый егерь, звали его Андрес. Поначалу он сопровождал в долгих путешествиях по прекрасным южным странам своего господина, графа фон Фаха, был его телохранителем, и однажды, благодаря своей храбрости и находчивости, спас графа от разбойников, а произошло это на одной большой дороге Неаполитанского королевства. В неапольской гостинице, где граф потом остановился, Андрес повстречал бедную красивую девушку; хозяин гостиницы взял ее сиротой на воспитание, сам же всячески помыкал ею, заставлял делать всю черную работу по двору и на кухне. Хоть и трудно было Андресу с ней изъясняться, однако он, как умел, попытался утешить бедняжку, приободрить ее, и девушка ответила ему такой любовью, что ни в какую не пожелала
Однажды Андрес сидел у постели своей любимой жены, он не отрывал взгляда от Джорджины, которая покрылась смертной бледностью и уже едва дышала. Томясь от несказанной муки, он сжимал ее руку и даже не слышал, как плакал изголодавшийся младенец. Слуга ушел спозаранок в Фульду купить на последние гроши какой-нибудь еды для больной. Ни единой души не осталось рядом, чтобы утешить несчастных, лишь жутко завывал среди черных сосен ветер да скулили псы, будто сочувствуя горемычному хозяину. Вдруг Андрес заслышал шаги. Он подумал было, что это возвращается слуга, хотя и не ждал его так рано, однако собаки метнулись во двор и подняли лай. Стало быть, пришел чужой. Андрес шагнул к двери, чтобы встретить гостя, навстречу через порог ступил высокий, худощавый человек в сером плаще и низко надвинутой дорожной шляпе.
– Заплутал я в лесу, - сказал незнакомец.
– С гор сильный ветер дует; видно, к буре. Позвольте, хозяин, зайти в дом, чтобы отдохнуть после дальней дороги и набраться сил для нового пути.
– Ах, сударь, - горестно вздохнул Андрес, - беда у нас и нужда, поэтому ничего не могу предложить вам, кроме стула, и ничем не могу угостить, даже для моей больной жены еды нет. Я послал в Фульду слугу купить чего-нибудь, но он вернется лишь к ночи.
Незнакомец снял шляпу и плащ, под ним оказались заплечный мешок и сундучок. Из-за пояса он вытащил кинжал, пару пистолетов, положил их на стол. Андрес вернулся к постели Джорджины, которая уже не приходила в себя. Незнакомец встал рядом, пристальным и задумчивым взглядом осмотрел больную, взял ее руку, посчитал пульс. Андрес воскликнул:
– Боже мой, она умирает!
– Нет-нет, друг мой, успокойтесь, - сказал незнакомец.
– Ее нужно лишь хорошенько покормить, пока же я дам ей одно средство, оно взбодрит ее и подкрепит. Правда, я не врач, а купец, но в снадобьях разбираюсь. Издавна вожу я с собой одно чудодейственное зелье, которым иногда приторговываю.
С этими словами незнакомец достал скляночку, капнул темно-красной жидкости на кусочек сахару, вложил его в рот больной. Потом он извлек из мешка граненую флягу дорогого рейнского вина, заставил больную выпить несколько ложек. Младенца же он велел подложить к материнской груди и оставить в покое. Андресу почудилось, будто в эту глушь забрел святой даровать ему утешение, а больной жене - исцеление. Поначалу его смутил колючий, тяжелый взгляд, однако заботливое участие и действенная помощь Джорджине расположила Андреса к незнакомцу. Он без утайки поведал ему, как граф фон Фах, желая его вознаградить за верную службу, на самом деле обрек его на нужду, из которой никак не удается выбраться. Незнакомец попробовал утешить Андреса, мол, порой к человеку, уже вконец отчаявшемуся, приходит нежданная удача, нужна только смелость и готовность побороться за свое счастье.
– Нет, сударь, - возразил Андрес.
– Я уповаю только на Бога и святых, им мы молимся каждодневно с жаром и усердием. Да и как добыть денег? Если Господь не дает богатства, грех к нему стремиться. Можно ль стяжать богатство - хоть я и желал бы разбогатеть ради моей бедной жены, которая бросила родимые теплые края, чтобы пойти следом за мною в эту глухомань, - не прозаложив душу и тело? Нет, не стоят того презренные мирские блага.
При этих благонравных речах незнакомец усмехнулся и хотел было что-то возразить, тут с глубоким вздохом из забытья очнулась Джорджина. Чувствовала она себя на удивление хорошо, даже младенец у ее груди сладко заулыбался. Как же Андрес обрадовался, он и плакал, и молился, и, счастливый, хлопотал по дому. Тем временем вернулся слуга, из принесенной снеди он, как сумел, приготовил ужин. К столу пригласили и незнакомца, который до этого собственноручно сварил для Джорджины какой-то особый бульон, куда положил разные пряности и приправы, оказавшиеся у него с собой. Поскольку совсем уже стемнело, незнакомец решил заночевать у Андреса и попросил, чтобы ему просто постелили на пол соломы в комнате, где спали хозяева. Так и сделали. Андресу, пережившему из-за Джорджины столько волнений, ночью не спалось, и он видел, что стоило больной хотя бы глубоко вздохнуть во сне, как гость поднимал голову, а кроме того, ежечасно вставал, потихоньку подходил к кровати, щупал пульс Джорджины и давал ей каких-то капель.
Утром дела Джорджины заметно пошли на поправку. Андрес ото всего сердца поблагодарил гостя, даже назвал его ангелом-хранителем. Видно, Господь услышал ее мольбы и послал ей исцелителя, сказала Джорджина. Похоже, гостя столь горячая благодарность смутила, он лишь пробормотал, что бесчеловечно, мол, не помочь больному, когда у тебя есть с собой необходимые лекарства и познания. Да и благодарить-то должен, собственно, не хозяин, а скорее гость, которого пустили переночевать; как говорится: долг платежом красен. Тут он достал кошелек, отсчитал несколько золотых, протянул их Андресу.
– За что же столько денег?
– удивился Андрес.
– Вы заплутали в дремучем лесу, мой христианский долг - приютить вас, а если вам непременно хочется отблагодарить меня, так это уже сделано с лихвой; у меня и слов-то нет, чтобы выразить мою признательность за то, что вы, сведущий в искусстве врачевания, спасли мою любимую супругу от неминуемой смерти. Вашего благодеяния мне никогда не забыть, а сподобит Господь, отплачу вам за него, даже если бы это стоило мне жизни.
При этих словах добронравного Андреса в глазах гостя промелькнула искорка.
– А деньги все-таки возьмите, - сказал он.
– Ведь жене вашей следует хорошенько питаться, ей нужен уход, иначе недуг вернется и она не сможет кормить младенца.
– Простите меня, сударь, - молвил Андрес, - только мой внутренний голос не велит мне брать денег, раз они не заслужены. Таково вразумление свыше, от моего ангела, я всегда прислушиваюсь к внутреннему голосу, и он руководит мною, оберегая тело от опасностей, а душу от соблазнов. Если же вам и впрямь так угодно оказать мне, бедняку, еще одну милость, то оставьте скляночку с целебным снадобьем, чтобы до конца вылечить мою женушку.
Джорджина приподнялась на постели, ее печальный, усталый взгляд, казалось, умолял Андреса не упрямиться и не отказываться от помощи доброго человека.
Заметив это, гость сказал:
– Что ж, если денег не берете вы, то я подарю их вашей жене; она, надеюсь, не отвергнет моей участливости.
Тут он снова сунул руку в кошелек, подошел к Джорджине и протянул ей едва ли не вдвое больше денег, чем предлагал Андресу. Глаза Джорджины засияли от радости, она засмотрелась на блестящие золотые, не в силах вымолвить ни слова благодарности, слезы заструились по ее щекам. Незнакомец тут же отвернулся и сказал Андресу:
– Ах, дорогой хозяин. Примите этот дар и не терзайтесь угрызениями совести, он лишь малая толика большого богатства. Открою вам мой секрет: я не тот, за кого вы меня принимаете. По моему скромному платью, по той причине, что я путешествую пешком, подобно жалкому коробейнику, вы решили, видно, что я беден и добываю себе на пропитание мелкой торговлей вразнос на рынках и ярмарках; доложу вам, однако, что уже много лет с большой выгодой продаю ювелирные украшения и давно разбогател, а скромный образ жизни сохранил просто по старой привычке. В моем дорожном мешке и сундучке есть изумительные драгоценности, камни старинной огранки, которые стоят огромных денег. Вот и сейчас мне весьма повезло во Франкфурте, подарок для вашей супруги не составил и сотой доли от моей последней выручки. Кроме того, деньги я даю не задаром, а в расчете на определенные услуги. Как всегда, я собирался пойти из Франкфурта в Кассель, но под Шлюхтерном сбился с пути. Зато оказалось, что дорога через этот лес, которой обычно опасаются, очень приятна для путника, впредь я буду пользоваться именно ею и стану заходить к вам. Стало быть, я рассчитываю гостить у вас дважды в год, а именно весной, на Пасху, по пути из Франкфурта в Кассель, и осенью, по пути с лейпцигской ярмарки во Франкфурт, откуда я потом отправляюсь в Швейцарию и дальше во Францию. За приют на один-два, самое большее - три дня, я хорошо заплачу, в этом и состоит первая услуга, в которой я нуждаюсь.