Игра 2059

Пуничев Павел Михайлович

— Да, да, быстрее!

Внимание! 28 единиц нано задействованы в экстренном усилении организма. Потеря 15–20 единиц, сила плюс 15 сроком на 5 минут.

Внимание! 28 единиц нано задействованы в экстренном усилении организма. Потеря 25–20 единиц, ловкость плюс 15 сроком на 5 минут.

Стоило прийти этому сообщению, как в мои жилы будто впрыснули огонь, мышцы стали будто железные, а суставы на время превратились в шарниры, крутящиеся во все стороны.

Я рванул вперед, ударом откидывая монстра далеко назад, и пару раз ударив мечом о щит галантно предложил:

— Мадам, потанцуем?!

Глава 15

Говорят танго — танец на двоих… так вот, хотя нас и было двое, танго у нас не получалось. Сначала мне показалось, что контакт начинает налаживаться: я

бросился вперёд и тремя могучими ударами всё-таки перерубил тварюге запястье. В этот раз кости поддались и увенчанное длинными когтями запястье упало на земь. Однако плеснувшая из обширной раны едкая кровь плеснула мне в глаза, и я взвыл, безуспешно пытаясь стереть её, и тут же отлетел, снесённые сильным ударом. Сила и ловкость у меня прибавились, но вот вес остался тем же и начавший складываться дуэт распался. Дальнейший танец напоминал смесь канкана и брейк-данса. Маришка танцевала канкан, задирая паучьи ноги чуть ли не до ушей и со всей дури лупила меня ими сверху вниз, а я… вы когда-нибудь танцевали брейк-данс? Не по своей воле? А вот мне пришлось. Я парировал все ее удары или щитом или мечом, но как тот ёжик: сильный, но лёгкий, летал от ударов по асфальту, крутясь на нем и на руках, и на спине, и на голове. Каждый раз я успел вскакивать и парировать новый удар, но самое страшное было в том, что даже с усилением наноботами, я не мог перерубить ни одной её паучьей ноги. Сталь и хитин врезались в друг друга с оглушительным звоном и искрами, однако к концу пятиминутного танцевального марафона все они оставались на месте. Мои тоже, но это меня утешало мало, ещё минута и силы наши станут крайне неравны и так как Маришка не выказывала никаких признаков усталости, несмотря на продолжающую капать из обрубка руки кровь, то это станет последней минутой моей жизни. Я зарычал от бессилия и взяв короткий разбег с такой дури врезался в бронированный тело, что оно улетело в окружающий нас туман. Воспользовавшись секундной передышкой, я спустил всё ещё висящие у меня на лбу очки на переносицу, глядя на мир глазами висевшего в небесах квадрокоптера. У меня была всего секунда, но я успел увидеть достаточно, чтобы понять, что всё ещё хуже, чем мне казалось в начале.

Зубр оказался совсем недалеко от меня, он метался по ещё одной, так называемой арене, куске плаца лишённого тумана, буквально в десяти метрах от нас. Метался он не просто так, а убегал от ещё одного монстра, который был раз в пять больше, чем тот что противостоял мне, похоже это был наш вчерашний кротомонстр, только сейчас он полностью лишился шерсти и больше напоминал когтистого осьминога, довольно шустро передвигающегося вслед за Зубром и атакующий его уродливыми щупальцами со всех сторон. Зубр пока умудрялся избегать смертоносных ударов, но судя по скорости, он тоже уже задействовал свои наноботы и у него энергия тоже скоро закончится. Рывок, и камера квадрокоптера заметалась во все стороны, хрустнула и сигнал исчез. Я содрал очки и глянул вверх, чтобы увидеть ещё одно чудовище, напоминающее пусть и хилого, но дракона, видимо и ставшего причиной исчезновения сигнала.

Удар!

Я, заглядевшись, пропустил возвращение Маришки, за что и поплатился, очередной раз пропахав носом асфальт. Хорошо хоть я улетел в нужную сторону, да ещё и усиление будет действовать секунд двадцать-тридцать. Я вскочил на ноги и сориентировавшись в пространстве, на всём ходу нырнул в молочный туман.

Казалось, что я продираюсь сквозь густой кисель, мне даже пришлось выставить перед собой руку с протянутым вперед мечом, который как бы разрезал передо мной неощутимую преграду, но всё равно эти десять шагов, которые мне надо было пройти, казались мне просто бесконечными. На какой-то миг я даже испугался, что бегу не туда, но вот сначала кончик меча, а затем я сам вылетели на еще один участок свободный от вездесущего тумана. Тут же вернулись звуки и запахи до этого умирающие в его плотной завесе и открылась картинка, которой я бы не хотел видеть никогда в этой жизни: смердящая груда плоти, сочащаяся мутный зеленоватый радиоактивный жижей, пульсируя, вспухая и опадая металась по небольшому свободному участку, выбрасывая вперёд то одно, то другое щупальце, в страстном желании поймать вёрткую, беспокойную добычу. Когти на концах щупалец разрезали воздух будто плугами, вспарывали и так уже весь иссечённый асфальт, но добыча всё время ускользала, раздражая и выводя из себя монстра всё больше и больше. Почему Зубр предпочёл метаться рядом с этим кошмаром, а не убежал в туман, мог понять только я: видеть этот ужас перед собой и хоть как-то ему противостоять гораздо лучше, чем сгинуть в белесом мареве, каждый миг ожидая, что тебя догонит и поглотит гора оживший плоти, а ты это поймёшь только когда жуткие челюсти сомкнуться на твоём трепещущем от ужаса теле. Как бы не отвратительна была Маришка, я в любом случае бы предпочёл встретиться с ней лицом к лицу, чем в этом дьявольском, непроглядном тумане.

Однако сейчас ситуация изменилась, краткий взгляд с высоты птичьего полёта показал, что Маришкой и мутировавшим кротовьим големом здесь дело не обошлось, и кроме дракона, будто собранного из сотни птичьих тел и сожравшего наш квадрокоптер, с трёх сторон к нам приближалось ещё три чудовищных создания, три пятиметровые фигуры, три Франкенштейна сконструированных, скроенных, слепленных, сплетённых из человеческих тел, когда-то бывших нашими сослуживцами и волей какого-то урода превратившихся сначала в инфицированных, затем в зомби, а теперь и в это… У меня была всего секунда, чтобы осмотреть всю территорию части, но их сгорбленные, исковерканные фигуры отразились в моём сознании, будто на качественной трёхмерной фотографии и я абсолютно точно знал, что через очень непродолжительное время они будут здесь. Зубр с побелевшими и слегка безумными глазами пролетел мимо меня, спасаясь от очередного удара и я не стал его останавливать,

рванул следом, хватает его за шкирку и рявкая на ухо:

— Рядовой, за мной!

Видимо инстинкты, выработанные за последние месяцы службы, сыграли положительную роль, потому что ни сопротивляться, ни обсуждать что-либо он не стал, быстро и чётко повинуюсь сигналу, нырнул со мной в туман и понесся к недавно покинутый нами казарме.

Потеряться в непроглядном тумане легче лёгкого, но взятое верное направление и разгон, дарованный нам последними секундами действия небывалой силы и ловкости, позволили нам не сбиться в пути, через несколько секунд буквально врезавшись в будто поролоновые шары, которыми поросли стены многострадальной казармы. Сориентироваться дальше было труднее, но нам повезло — узкая щель входа нашлась буквально в двух метрах от места нашего прибытия. Я затолкал в неё все ещё ошарашенного Зубра полез сам, буквально спиной чувствуя, что на всё про всё у меня осталось лишь несколько мгновений. К сожалению, я оказался прав: стоило нам вывалиться в тамбур, как в щель ударила хитиновая паучья лапа, покрывая бетонной пол трещинами, а затем раздался мерзкий визг и закрывающие вход шары начали раздирать на клочки другие лапы, отшвыривая их куски в стороны, расширяя проход всё больше и больше. Я, отчаянно перебирая ногами отполз подальше, вскочил, вышвыривая Зубра из узкого коридора прочь и сам помчался за ним. В этот же момент здание содрогнулось, крыша над нашими головами захрустела, взвизгнул раздираемый когтями металл, раздался треск досок и поддерживающих крышу балок. И тут же небольшое окошко в сортире, мимо которого мы пробегали, с хрустом и звоном влетело внутрь помещения, выломанное вместе с перекошенной оконной рамой, а в получившееся проём заглянула уродливая, лишённые глаз голова. Не знаю нужны ли ему глаза, чтобы видеть, может и нет, но вот зубов в раззявленной пасти хватило бы на пяток акул. Урод заметил нас и тут же начал протискивать свою странно мягкую голову в окно, но поняв, что дело это не быстрое, раскрыл пасть и будто хамелеон выстрелил в нас своим языком. В этот же момент действие наноботов закончилась, и я почувствовал себя будто воздушный шарик, из которого спустили весь воздух: тело обмякло, мышцы стали будто ватные. Я заторможено понаблюдал, как рулон языка слизистый и кочковатый развернулся, будто хлыст с щелчком врезаясь в дверной косяк рядом с моим лицом.

— Не попал, — равнодушно произнёс я, но тут же был схвачен за шкирку и утащен Зубром, спасшим меня от второго выстрела, попавшего ровно в центр дверного проёма и с треском врезавшегося в стену где-то за моим затылком.

Никогда не пробовал никаких наркотиков, но, думаю, что именно так ощущается отходняк. Мне не понравилось. Не только чувствуешь себя слабым, как новорожденный котёнок, но и теряешь вкус к жизни. Впрочем, может так на меня повлияла та явившаяся в наш мир уродливая форма жизни, один вид которой вызывал лишь чувство омерзения. Впрочем, с каждым шагом и силы, и жизнь ко мне возвращались, хотя непонятно куда мы идём? Видимо, Зубр тоже это осознал, довёл меня до середины казармы и остановился, как заведённый крутя во все стороны головой, выхватывая светом фонаря окружающую нас аномальную жизнь. Впрочем, через миг казарме стало гораздо светлее: раздался жуткий удар и ещё одно окно облепленные кусками раздробленных шаров влетело в казарму заскользив по полу, остановившись только у наших ног. А в образовавшуюся брешь начали пролезать толстенные щупальца, с душераздирающим скрипом елозя когтями по полу и выискивая наши вкусные, высокопитательные тела. Не нашарив ничего, чем можно было бы перекусить на скорое щупальце, монстр полез дальше, втискивая своё необъятное тело во вроде не сильно широкий проём. Я инстинктивно отступил назад и чуть не свалился, запнувшись о пропитанный соляркой матрас и тут же присел, так как тот, кто прорывался к нам сквозь крышу смог сделать это и теперь валился внутрь чердака с оглушительным грохотом.

— Обложили суки, — зло выдохнул Зубр.

— Замуровали демоны, — согласился с ним я, — слушай мою команду, лезь на кровать, под потолком не должно быть столько газа, а затем уходим отсюда.

Зубр посмотрел на меня как на сумасшедшего, но шустро полез наверх двухэтажной кровати, я взлетел туда вслед за ним. В этот миг в сортире послышался грохот, а затем в узкий коридор вылезла чудовищная голова голема, собранного из человеческих тел, туда же ввалилась Маришка, зашипела полоснула паучьей ногой по голому черепу, пытаясь первой продраться внутрь казармы, но щелчок акульих зубов заставил её неуклюже отпрыгнуть назад, пропуская пятиметрового урода вперёд. Тот, к счастью, застрял в узком коридоре, но схватившись за дверной проём уродливыми лапами начал медленно, но верно протискиваться вперёд. Впрочем, и уродливый осьминог, несмотря на свою массу, будто паста из тюбика продолжал втекать внутрь, как и ещё одна пара ужасных големов выбивших другие окна и начавших протискиваться внутрь казармы.

— Они явно не читали детскую сказку про теремок, — странно спокойным голосом произнёс Зубр, — если вся эта хрень влезет внутрь, то теремок точно не выдержит.

Подтверждая его слова, по крыше ударило будто десятитонным молотом, и через весь потолок побежала широкая трещина. Самый малый из человекообразных големов уже до половины протиснулся в своё окно и смотрел на нас такой злобный радостью, что ещё три дня назад я бы, наверное, сразу умер от остановки сердца, но за последние дни мы немного пообтерлись, попривыкли.

Хотя прийти в дрожь есть от чего: надбровные дуги, слепленные из тазовых костей, глаза из сгнивших черепов, ресницы из бахромы человеческих трепещущих пальцев, а вот зубки не человеческие, а будто изогнутые полые острые трубки, специально предназначенные для скорейшего изъятия из человеческих тел разнообразных жидкостей, преимущественно крови и превращенных в желе мозгов.

Я просто плюнул в эту рожу и повернулся к Зубру, пихая ему в руки осточертевший щит.

— На счет три активируй артефакт.