Игра ангела
Шрифт:
— Не может быть.
— Подождите, это только присказка. Вслед за тем я посетил центральное отделение Испано-колониального банка. Великолепные интерьеры и безупречное обслуживание. Мне даже захотелось завести сберегательную книжку. Там мне удалось узнать, что вы никогда не открывали счет в этом банке и никто из служащих никогда не слышал о человеке по имени Андреас Корелли. И у них нет в настоящий момент клиента, сделавшего вклад в иностранной валюте в сумме ста тысяч французских франков. Продолжать?
Я сжал губы и кивнул.
— Следующий мой визит состоялся в контору покойного адвоката Валеры. Там я удостоверился, что у вас действительно имеется банковский счет, но не в Испано-колониальном, а в банке «Сабадель». С упомянутого депозита месяцев шесть назад вы перевели деньги на счет адвокатской конторы в сумме двух тысяч песет.
— Я не понимаю.
— Все очень просто. Вы наняли Валеру анонимно, вернее, это вам так казалось, поскольку у банков слоновья память, и они помнят в лицо каждый сентим, попадавший к ним в руки. Признаюсь, к тому моменту я уже начал наслаждаться развитием сюжета и решил наведаться в мастерскую надгробий «Санабре и сыновья».
— Только не говорите, что не видели ангела…
— Я видел его, видел. Впечатляет. Как и письмо, написанное вами собственноручно три месяца назад. Вы поручили мастеру работу, оплатив ее авансом, о чем у любезнейшего Санабре сохранилась запись в счетных книгах. Мастер восхищен и очень гордится своей работой. Он заявляет, что это его шедевр, ибо на него снизошло божественное вдохновение.
— Вы не спрашивали его о деньгах, выплаченных Марлаской двадцать пять лет назад?
— Спрашивал. У него сохранились расписки. Он получил деньги за ремонт, переделку фамильного склепа, а также уход за ним.
— В могиле Марласки похоронен кто-то другой.
— По вашим словам. Но если вы желаете вскрыть могилу, вам придется предоставить мне более веские основания. Однако позвольте, я продолжу рассказ о путешествии по вашим следам.
Я проглотил комок в горле.
— Раз уж я все равно находился поблизости, то спустился к пляжу Багатель, где за один реал нашел с десяток желающих открыть мне страшную тайну Ведьмы из Соморростро. Я не стал говорить вам утром, когда вы мне исповедовались, чтобы не снижать накал страстей, однако на самом деле женщина, так себя называвшая, умерла много лет назад. Старуха, которую вы видели утром, не испугает и ребенка и не встает с кресла. И еще одна милая деталь, вам понравится: она немая.
— Инспектор…
— Я еще не закончил. Вы не сможете меня упрекнуть, что я плохо выполняю свою работу. Я отношусь к ней достаточно серьезно, чтобы отправиться с побережья в особняк у парка Гуэль, который вы мне описали. Он стоит заброшенный не меньше десяти лет, и, к большому сожалению, вынужден заявить, что там нет ни фотографий, ни кукол. Ничего, кроме кошачьего дерьма. Ну и как вам?
Я не ответил.
— Скажите честно, Мартин. Поставьте себя на мое место. Что бы сделали вы, оказавшись в подобном положении?
— Бросил бы все, наверное.
— Точно. Но я не вы и потому как идиот после столь плодотворных странствий решил последовать вашему совету и встретиться с ужасной Ирене Сабино.
— Вы разыскали ее?
— Больше доверия к доблестным стражам порядка, Мартин. Конечно, мы ее нашли. Прозябает в паршивом пансионе в Равале, где живет уже много лет.
— Вы с ней разговаривали?
Грандес кивнул:
— Очень долго и подробно.
— И что?
— Она понятия не имеет, кто вы такой.
— Это она вам сказала?
— Помимо прочих вещей.
— Каких?
— Она рассказала, что познакомилась с Диего Марлаской на одном из сеансов, которые Роурес устраивал в салоне на улице Элисабетс, где в 1903 году собиралось спиритическое общество «Будущее». Она рассказала, что встретила мужчину, который искал убежища в ее объятиях, ибо был совершенно сломлен гибелью сына и очутился в ловушке брака, потерявшего всякий смысл. Она рассказала, что Марласка был человеком добрым, но слегка не в себе. Он верил, будто в него вселилось нечто, и он не сомневался, что вскоре умрет. Она рассказала, что перед смертью он учредил денежный фонд, чтобы сама Ирене и Хуан Корбера, или Хако — мужчина, которого она оставила ради Марласки, — могли получить какие-то средства к существованию, когда его не станет. Она рассказала, что Марласка совершил самоубийство, поскольку не мог вынести одолевавшей его душевной боли. Она рассказала, что они с Хуаном Корберой жили за счет благотворительности Марласки, пока фонд не иссяк. И довольно скоро человек, которого вы называете Хако, бросил ее. Насколько ей известно, он спился и умер в одиночестве, проработав какое-то время ночным сторожем на фабрике «Касарамона». Она рассказала, что действительно водила Марласку к так называемой Ведьме из Соморростро, так как надеялась, что та сумеет утешить его и заставит поверить, что он воссоединится с сыном в ином мире… Мне продолжать?
Я расстегнул рубашку и показал порезы на груди, которые нанесла мне Ирене Сабино в ночь, когда они с Марлаской напали на меня на кладбище Сан-Жервасио.
— Шестиконечная звезда. Не смешите меня, Мартин. Эти раны вы и сами могли себе устроить. Они ничего не значат. Ирене Сабино всего лишь несчастная женщина, зарабатывающая на жизнь в прачечной на улице Кадена, а вовсе не колдунья.
— А что с Рикардо Сальвадором?
— Рикардо Сальвадор был уволен из полиции в 1906 году, после того как несколько лет копался в обстоятельствах смерти Диего Марласки, тогда как сам состоял в незаконной связи с вдовой покойного. Он собирался сесть на корабль и уплыть в Южную Америку, чтобы начать новую жизнь. И это последнее, что о нем известно.
Я не удержался от смеха, потрясенный грандиозностью обмана.
— Неужели вы не понимаете, инспектор? Неужели не осознаете, что угодили в ту же западню, какую вырыл для меня Марласка?
Грандес посмотрел на меня с жалостью.
— Кто не осознает, что происходит, так это вы, Мартин. Время бежит, а вы, вместо того чтобы рассказать, что сделали с Кристиной Сагниер, упрямо пытаетесь меня убедить в правдоподобии истории, словно сошедшей со страниц «Города проклятых». Существует только одна западня — та, которую вырыли себе вы сами. И чем дольше вы упорствуете, скрывая правду, тем труднее мне будет вытащить вас из нее.
Грандес помахал рукой у меня перед глазами, словно хотел удостовериться, что я еще воспринимаю действительность.
— Нет? Ничего? Как хотите. Позвольте, я расскажу до конца, чем еще порадовал день нынешний. После похода к Ирене Сабино я, честно говоря, уже устал и ненадолго вернулся в управление. И все же я нашел время и желание позвонить в отделение жандармерии в Пуигсерде. Там мне подтвердили, что вас видели выходившим из комнаты, где содержалась Кристина Сагниер, в ту ночь, когда она исчезла. Вы не вернулись в гостиницу за багажом, и главный врач санатория уверен, что именно вы перерезали кожаные ремни, которыми была связана пациентка. Тогда я позвонил вашему старому другу Педро Видалю, любезно согласившемуся подъехать в управление. Бедняга вне себя от горя. По его словам, в последнюю вашу встречу вы его ударили. Это правда?