Игра без козырей

Фрэнсис Дик

– А как выглядел тот парень, который приходил за письмом и угрожал вам?

– Очень сильный. – Бринтону неприятно было даже вспоминать о нем. – Стальные мышцы. Когда он толкнул меня, я будто стукнулся о стену. Я не... Я имею в виду, что никогда не умел работать кулаками. Если бы он начал бить меня, я бы не сумел защититься...

– Я не собираюсь упрекать вас, что вы не сопротивлялись, – объяснил я. – Мне просто хочется знать, как он выглядит.

– Очень крупный, – сказал он. – Огромный.

– Я знал это несколько недель назад. Не могли бы вспомнить

что-нибудь еще? Какие у него волосы? Есть ли какие-то особые приметы? Сколько ему лет? К какому классу принадлежит?

Мистер Бринтон первый раз улыбнулся, и печальные морщины вокруг его рта почти исчезли, в лице мелькнуло что-то обаятельное. Если бы он не сделал первый шаг к преступлению, подумал я, он так бы и оставался симпатичным, безобидным, приличным человеком, понемногу приближающимся к старости, озабоченным лишь тем, как бы растянуть пенсию на оставшиеся дни. Ни слез, ни гнетущего чувства вины.

– Когда вы задаете такие вопросы, легче вспомнить... Он начинает лысеть. И руки сверху покрыты крупными веснушками, как кляксами. Трудно сказать, сколько ему лет, но он не молодой. Больше тридцати, по-моему. Что вы еще спрашивали? Ах да, класс. Скорее из рабочих.

– Англичанин?

– О да, не иностранец. Наверное, кокни.

Я встал, поблагодарил его и направился к двери, но он остановил меня.

– У меня больше не будет неприятностей?

– Нет. Ни от меня, ни от агентства.

– А от того человека, в которого стреляли?

– И от него тоже.

– Я пытаюсь убедить себя, что в этом нет моей вины... но я не сплю по ночам. Как я мог быть таким дураком? Не надо было позволять этому юноше устраивать засаду... Не надо было звонить в ваше агентство – это стоило трети наших сбережений... Не надо было и думать о деньгах за это письмо...

– Правильно, мистер Бринтон, не надо было. Но что сделано, то сделано, и, по-моему, вы никогда больше не ввяжетесь в подобную аферу.

– Нет, нет! – Он страдальчески сморщился. – Никогда. Последние несколько недель были... – Голос его стал почти неслышным. Но потом он уже твердо продолжал: – Теперь нам придется продать дом. Конечно, Китти нравилось здесь. Но что касается меня, то я всегда мечтал о маленьком бунгало на берегу моря.

* * *

Вернувшись в офис, я достал злосчастное письмо и, прежде чем положить в папку с делом Бринтона, перечитал снова. Письмо не было ни оригиналом, ни фотокопией и не могло служить доказательством. Бесполезное для суда письмо. Мелкий аккуратный почерк старшего Бринтона роковым образом противоречил отчаянию содержания:

Дорогой Мерви, дорогой старший брат.

Как я хотел бы, чтобы ты помог мне, как в детстве, когда я был маленьким. Я потратил пятнадцать лет жизни на то, чтобы построить Данстейбл, а некий Говард Крей заставляет меня разрушить его. Я должен устраивать скачки так, чтобы это никому не нравилось. Теперь в Данстейбл на соревнования присылают меньше десятка лошадей.

Поступления от проданных билетов быстро падают. На этой неделе я должен проследить, чтобы текст программы скачек опоздал в типографию и чтобы телефоны в комнате прессы вышли из строя. Возникнет ужасный скандал. Окружающие, должно быть, думают, что я сошел с ума. А я не могу избавиться от него. Он хорошо платит, и мне приходится делать то, что он приказывает. Ты же знаешь, я не могу переделать свою природу. Он разузнал все о мальчике, который живет со мной, и я могу попасть под суд. Он хочет продать ипподром под застройку. Ничто не остановит его. Мой ипподром! Я люблю его.

Знаю, что не пошлю тебе этого письма. Мерви, как я хотел бы, чтобы ты был рядом. У меня никого больше нет. Боже милостивый, я больше не могу это выносить. Не могу.

* * *

В тот же день, в пять минут шестого, я открыл дверь офиса Занны Мартин. Стол был повернут лицом к двери. Она подняла голову и посмотрела на меня с гордостью и смущением.

– Я сделала это, – сказала она. – Если вы не сдержали слово, я убью вас.

Она причесала волосы так, что они еще больше закрывали щеки, но все равно изуродованная половина лица сразу бросалась в глаза. За два дня, прошедших с пятницы, я забыл, как сильно оно пострадало.

– У меня было такое же чувство, когда я думал о вас, – усмехнулся я.

– Вы правда сдержали обещание?

– Да. Всю субботу и воскресенье и большую часть дня вчера и сегодня. Но это ужасно.

– Я рада, что вы пришли. – Она вздохнула с облегчением. – Сегодня утром я чуть не отказалась от вашего плана. Я подумала, что вы не сдержали слова и никогда не придете посмотреть, выполнила ли я свою половину уговора, и я останусь совершенной идиоткой.

– Ну вот, я здесь. Мистер Болт у себя?

– Он уехал домой. А я как раз собиралась уходить.

– Закончили возиться с конвертами?

– Конвертами? Ах да, с теми, которые я печатала, когда вы приходили в прошлый раз? Да, они все готовы.

– Заклеены и разосланы?

– Нет, листовки еще не пришли из типографии. Мистер Болт ужасно недоволен. Думаю, их пришлют завтра, тогда и отправлю.

Она встала, высокая и худощавая, надела пальто и завязала шарф под подбородком.

– Вы собираетесь куда-нибудь сегодня вечером?

– Домой, – решительно ответила она.

– Пойдемте пообедаем, – предложил я.

– Тетиного наследства не хватит надолго, если вы будете так его транжирить, – улыбнулась мисс Мартин. – По-моему, мистер Болт уже вложил ваши деньги в какие-то ценные бумаги. Вам лучше поберечь оставшиеся, пока все не устроится.

– Тогда кофе со сдобными булочками?

– Знаете что, – нерешительно начала она, – по дороге домой я иногда покупаю горячих цыплят. Рядом с метро есть лавка, где продаются рыба и цыплята. Не хотели бы вы... не хотели бы вы поехать и помочь мне съесть их? В ответ – я имею в виду вечер в пятницу.