Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок
Шрифт:
– Да, познакомились в Барановичах. Витольд Арнольдович помогал оборонять город.
– Несмотря на то что сам… германец?
– Его немецкий комендант посадил в тюрьму за то, что он ударил оскорбившего его жену фельдфебеля. Да и так… Общаться времени особенно не было, но мне кажется, что он получше иных русских будет. За командование артбатареей генерал Келлер ходатайствовал о представлении его к награде. Теперь будет вам с заводом помогать.
– Хорошо, а то, пока Миша не приехал, на меня тут столько дел свалилось…
– А скажите мне, любезный
– Полина Артемьевна, завтра-послезавтра я привезу всё необходимое, – говорю уверенно, потому что по приезде заскакивал в батальон узнать, как идут дела, и Анатоль по секрету сообщил, что всё вышеперечисленное готово. Народ давно уже посовещался и дал общественное поручение Платоше изготовить «меблю не хуже, как в магазинах», освободив для этого от других дел. И что Серж Оладьин с Бергом лично ездили по этим самым магазинам, снимали мерки и рисовали чертежи.
– Хорошо, хотелось бы поскорее закончить обустройство детской… И простите за бытовые мелочи… Я не знала, к кому обратиться, спросила у Михаила Николаевича, он выразился в том смысле, что к нам «прикрепят» одну женщину из прачечной, но остается вопрос с нянькой. Я, конечно же, буду помогать Дашеньке, но вы же сами понимаете, что…
– Да, конечно, я улажу всё в течение нескольких дней, не беспокойтесь.
Похоже, что тёща пытается загрузить меня этими проблемами, чтобы отвлечь от дурных мыслей.
Разговор заканчивается с появлением молодого поколения в количестве двух взволнованных юношей.
– Всё! Началось! – громко выпаливает Сашка, распираемый ощущением приобщённости к такому важному делу, как появление на свет племянника.
– Нас доктор прислал. Сказал, что уже вот-вот скоро начнется… – Матвей старается держаться солидно, исполняя роль официального вестника, но глазки тоже блестят взволнованно. Надо будет потом его расспросить поподробней, как павловский секретарь не счел нужным беспокоить начальство во время нашей беседы с великим князем и прогнал парня прочь, из-за чего Семену и пришлось устроить спектакль со свистом. А потом прибить чернильного гаденыша!..
Изо всех сил стараюсь не спешить и не отрываться от Александра Михайловича и Полины Артемьевны, сопровождаемых возбужденными мальчишками… Ну, наконец-то, вот и медкорпус…
Восемь шагов в одну сторону, восемь в другую… Разворот, и – снова восемь в одну, восемь в другую… Старшее поколение, хоть и тоже переживает, устроилось на диванчике и, потеряв надежду вытащить меня из транса, время от времени тихонько переговариваются друг с другом парой-тройкой фраз. А я не могу не то что сидеть, даже стоять на месте. Поэтому и маячу взад-вперед, ожидая, что в каждый момент раздастся крик… Павлов, зараза такая, сделал вход в операционную звуконепроницаемым, не слышно почти ничего, только время от времени на грани слышимости раздаются звуки, но абсолютно невнятные. Невозможно понять абсолютно ничего, и это особенно бесит…
Спускаюсь на крыльцо, закуриваю уж не знаю какую по счету папиросу. Был полный портсигар, сейчас там сиротливо ютятся две или три штуки… Не ощущаю вкуса табака, просто механически вдыхаю и выдыхаю дым… Окурок в жестянку, исполняющую роль временной пепельницы, два подхода по сто двадцать отжиманий, чтобы физическим напряжением хоть как-то сжечь нервозность, прополоскать рот мятным отваром из кувшинчика, поставленного тут чьей-то доброй душой персонально, как я понимаю, для меня, и – наверх…
Восемь шагов в одну сторону, восемь в другую… В одну… В другую… Звук отворяемой двери заставляет вздрогнуть, как выстрел в спину! Моментально разворачиваюсь, два шага вперед, рядом уже Дашины родители… Из-за дверей доносится тоненький возмущенный крик-писк… Улыбающийся Малиновский подходит к нам:
– Ну, господа, поздравляю! У вас – девочка, рост – сорок два сантиметра, вес – около семи фунтов…
– Доктор, можно мне туда?..
– Да, конечно… Денис Анатольевич. – Малиновский не решается мне возразить. – Только, пожалуйста, обязательно надеть халат и вымыть руки как сле…
Бесконечно долгие секунды на мытьё рук «как следует, с мылом и этаноловым антисептиком», накидываю на себя белый балахон, натягиваю бахилы и забегаю внутрь. Обе ассистентки возятся возле приставного столика с пищащим созданием… Даша, бледная, измождённая, лежит на кровати, рыжие кудряшки рассыпаны по всей подушке, смотрит на меня покрасневшими из-за лопнувших сосудиков глазами…
– Дашенька… Как ты?..
– Всё хорошо, Денис… – Говорить ей сейчас трудно, голос охрипший и усталый. – Дочка у нас родилась… А ты хотел сына…
Стоп!.. Стоять!.. Дочка родилась!.. Девочка… Сорок два сантиметра… Около семи фунтов… Дочка!..
Даша встревоженно смотрит на меня, ожидая реакции на такую новость…
– Любимая моя… Дочка… Это же еще лучше!.. – Присев на колено, наклоняюсь так, чтобы слышала только она, трогаю губами её ушко и шепчу: – Спасибо тебе… А сына мы еще успеем настрогать…
Моя милая улыбается, но тут же переводит настороженный взгляд на столик, где затихло пищание. Одна из акушерок оборачивается:
– Не хотела купаться ваша егоза. Теперь успокоилась, не волнуйтесь.
Поднимаюсь и подхожу к ним, глядя на маленький, чуть шевелящийся сверток со смешно сморщенным, красным личиком. Фраза получается хриплой и какой-то жалобно-просящей:
– А можно мне… подержать её?..
Медсестра аккуратно протягивает мне запелёнанного детёныша, очень осторожно беру его, в смысле её, на руки и мгновенно обливаюсь холодным потом от страха. Господи Всеблагий!.. Да как же с ним обращаться?!.. Как держать, если она легче, чем мой ПП, как что-нибудь не сломать и не повредить своими грабками?!.. У неё же ручки тоньше, чем у меня пальцы!..