Игра без правил
Шрифт:
Барон устало зажмурил глаза, вздохнул с облегчением. Хоть и владыка, а и о нем подумал, прежде Фарамонд полагал, что Архонтам нет дела до таких как он, заурядных рыцарей. Что вся их жизнь проходит, утопая в роскоши и золоте, как у королей. А на деле оказалось, что могущественный Абраксас носит простые черные одежды, напоминающие монашескую сутану, и никаких тебе самоцветных камней, драгоценных металлов. Все богатство у владыки внутри, магия, чародейство, что для него какие — то побрякушки, пускай с ними смертные глупцы забавляются.
— Вы так великодушны, о высочайший, — сказал Фарамонд воодушевленно. — Для меня честь служить Вам.
— Теперь
Фарамонд первым поднялся на ноги, низко поклонился перед черным троном. Абраксас снисходительно коснулся ладонью его головы, что — то прошептал на страшном древнем языке, в темечке закрутило, зачесалось так будто давно не мыл волос, но тут же прошло. Леонор подошла следом, подняла край изысканного платья, оголись стройные длинные ноги. Фарамонд жадно впился в них взглядом. Она медленно, будто во сне, опустилась на колени и преклонила голову перед стопами древнейшего из Архонтов. Длинные волосы красавицы растелились по полу золотистым покровом.
— О высочайший, прошу, инициируй меня до того как я покину этот дивный храм, чтобы вся сила аркана была послушна мне, и послужила тебе, о высочайший.
— Да будет так, — произнес Абраксас властно, положил широкую ладонь на голову маркизы. Громадная фигура в черном на мгновение застыла, казалось само время остановилось. Фарамонд отчетливо помнил, как сердце замерло у него в груди, кровь в жилах застыла, стала густой как кисель, а затем твердой как лед. Воздух в легких заледенел, мышцы превратились в камень. Даже мысли в уме и те умерли на несколько мгновений.
Мир за секунду поблек и утратил краски, безжизненная серость расползалась как пятно во все стороны. От нее не скрыться, не убежать. Он испугался, думал пришла смерть. Тот же холод в жилах, на грудь, словно камень взвалили, не вдохнуть. И даже закричат нельзя, гортань сжалась в тонкую трубку, горло словно залили воском. И вот все вернулось назад. Мир обрел прежние краски, черное стало черным, живо задвигались струйки дыма над троном, зашевелились золотистые локоны на полу. Леонор поднялась на ноги. Все как прежде, те же округлые бедра, тонкая талия, изумительная полная грудь, пухлые, зовущие губы, аккуратный носик. Но нет, чего — то не не хватает. Ее глаза, что — то не так с глазами Леонор. Фарамонд вздрогнул от ужаса. С милого личика маркизы на него смотрели подернутые черной маслянистой пленкой. Чем — то они напоминали те, что видел когда Абраксас снял капюшон, но не такие глубокие, мягче. Но мягкость эта как между сталью и железом.
— Леонор, что с тобой случилось? — прошептал Фарамонд испугано, губы его дрожали.
— Владычица Леонор, рыцарь, — холодно и сухо ответила маркиза, лицо ее казалось неподвижным, лишь губы шевелились медленно и лениво — ступай к выходу, у нас важная миссия.
Фарамонд рванул по коридору как подпаленный, зорко вглядывался в холодный свет горящий под ногами, лицо окаменело, а брови сдвинулись. Он даже задержал дыхание, будто этим мог развеять зло и черноту древнего храма. Что сотворил Абраксас с его прекрасной женщиной? Какое чудовище теперь живет в ее шкуре?
Фарамонд выбежал наружу и всматривался пристально, очень пристально, в черты лица своей возлюбленной, с растущим разочарованием замечал по ее лицу, что перед ним стоит чужой человек. Холодный отстраненный могущественный и незнакомый. Леонор действительно напоминала одного из магистров ложи — настоящий Архонт, кажется, даже в росте прибавила, или это величие делает ее выше? Что теперь делать ему, Фарамонду, не отмеченному ни Силой, ни властью, ни мудростью Владык? Остается одно — полагаться на удачу и хитрость, на опыт и на то, что судьба его не оставит.
— Не бойся, дорогой, — произнесла Леонор игриво, вскинула бровь, — я тебя не брошу. Я все та же, но немного иная.
— Но твои глаза…, — Фарамонд не выдержал, отвернулся. В груди громко забухало. Темные горящие мертвым огнем очи будто прожигали взглядом, копьем пронизывали насквозь, докапывались до самых грязных уголочков внутри. До того, о чем сам забыл, о чем не хочешь помнить. Как жить с такой женщиной?
— Не бойся, это пройдет. Через девять дней глаза станут прежними. Это часть инициации. Я сейчас зрю сквозь время, вижу Харн, его величие, те дни когда Сила наполняла нас от макушки до кончиков пальцев на ногах, — прошептала она с тоской в голосе. — Знания веков входят меня с каждым вдохом. Я должна побыть здесь еще немного, чтобы связь с прошлым не разрушилась.
Фарамонд безвольно кивнул, тяжелой, как казан головой, опустил тусклый взгляд. Его рвение угасало, засыпалось серыми хлопьями пепла: неверием и разочарованием. Нет уже той пламенной устремленности, веры в успех, остались лишь черные, еще теплые, дышащие алым угли. Огарки упрямства и воли. Они говорили: ты должен идти, должен. Не все утрачено, ты потерял много сил, но ты справишься.
— Ты справишься, милый, — сказала Леонор уверенно. — Владыка выбрал тебя не зря. Вот возьми.
Она протянула вперед руку, на ладони лежал черный, правильной формы куб. Грани острые, так и горят темным внутренним огнем. Глянцевая поверхность мечет яркие вспышки, того и гляди посыплется жар. Кажется, что тонкие стенки не смогут удержать бурлящую внутри мощь, и она побежит наружу, сметет все на своем пути, как лавина что сходит с гор, или поток лавы, изливающийся из жерла.
— Это мой скларт? — брови Фарамонда поползли вверх, лоб покрылся глубокими складками.
— Не узнал?
— Нет, он здорово изменился. Как и ты…, — проворчал барон.
— Бери, он твой по праву. Я лишь немного улучшила его. Теперь, если ты окажешься в опасности, стоит лишь подумать о Черной башне и ты очутишься внутри, за ее неприступными стенами.
— Спасибо, Леонор. Ты очень добра, — сказал он невесело, тяжело вздохнул, но скларт принял.
Теплый куб приятно оттягивал ладонь, острые грани врезались в кожу, но Фарамонд знал, не порежут. Кого — то иного, может быть, но не его. Их слишком многое объединяет. Скларт прирос с нему, привык, как привыкает зверь. Сначала он дикий и строптивый, норовит схватить зубами, показывает когти, но со временем приручается, проникается уважением к хозяину, даже копирует его. На душе стало теплее, ведь уже не с пустыми карманами, и даже выгода есть — скларт стал могущественней. А ведь этот черный кубик хранит множество тайн. Даже Архонты и те не знают всех его свойств.
Поговаривали, что старик Бриан собирал знания о склартах, но наверняка записи погибли вместе с замком. Хотя кто знает? Если бы не поиски Ока, он, Фарамонд с радостью бы отправился к руинам и разузнал, что за наследство скрывается под камнями твердыни де Реца. Наверняка хитрый вампир не хранил журналы в одном месте, это глупо и не предусмотрительно, а Бриан был не из таких. Хотя и награда Абраксаса за службу обещает быть щедрой. Так чего отчаиваться, клинок при нем, скларт на месте, могущественная колдунья — его союзник и возлюбленная.