Игра без ставок
Шрифт:
Душевные метания и нескончаемые вопрос к самому себе прервал Иеремия Кёр, вернувшийся в комнату.
— Скоро сюда придут сведущие в подобных делах люди. Надо их только дождаться.
— Спасибо, — Анкх искренне улыбнулся. Ему уже надоело ощущать пустоту вместо воспоминаний. Тьма — вместо лиц, предметов, имён, образов — пугала до дрожи. Анкх понимав что это ненормально, и очень надеялся на помощь. — Только, к сожалению, мне нечем пока что отплатить за Вашу помощь. Даже одежду мне подарили…
— Не беспокойтесь. Я занимаюсь лекарским делом не ради заработка, в молодости кое-что
Иеремия Кёр ещё очень долго говорил. Похоже, ему давно не хватало благодарного слушателя, на которого можно было бы вылить ушат слов и ведро мыслей. Но, к сожалению, этого слушателя у лекаря отобрали. В какой-то момент Кёр резко оборвал разговор, словно прислушиваясь к чему-то, прикрыл глаза, и сказал: «А вот и обещанная помощь».
Раздался тихий стук в дверь. Иеремия направился к двери. Открыл её. Кивнул входящим. Отошёл на почтительное расстояние. В дом вошло двое, сразу же привлёкших внимание Анкха своею внешностью, даже, точнее, разительным отличием друг от друга этой внешностью. Одним из вошедших оказался высший, тощий, сутуловатый господин в сером одеянии, напоминавшем халат Иеремии Кёра, только замусоленном, пыльном, старом. Длинные волосы, доходившие этому человеку до плеч, спутались, стеная по гребню и ванне. Господин сильно щурился (это было заметно даже Анкху с его места), а ещё упорно не желал смотреть людям в глаза, блуждая взглядом по книгам, обуви, одежде, окнам — но только не по лицам.
Второй был пониже ростом, неимоверно широк в плечах — ему даже пришлось боком заходить к Кёру. Глаза навыкате, грудь колесом, рука в золотых перстнях поглаживает жиденькие седые волосы, на смуглом лице выражение любезности и любознательности, жесты ленивы и скупы (в отличие от высокого, руки которого, казалось, не останавливались ни на секунду).
— Ага, а вот и тот самый таинственный Анкх? — улыбнулся уголками томных губ господин пониже. — Что ж, интересно, интересно.
— Так-с, надо поскорее, браться за дело, надо, надо, — господин повыше говорил торопливо, из-за чего слова его было очень трудно разобрать. — Немедленно приступаем, Махмед?
— Матео, не люблю я твою торопливость, до Белых песков она тебя доведёт, — низкий, Махмед, вздохнул. — Но надо браться. Интересно.
— Анкх, думайте о чём-нибудь хорошем, — посоветовал Кёр. — A теперь, все трое, приступим?
— Да, конечно, конечно, — протараторил Матео. Махмед скупо кивнул.
Они окружили стол, на котором продолжал сидеть Анкх, честно старавшийся думать о чём-нибудь хорошем. О тёплом море, о маяке, о коллекции Джонатана. Но резкая боль, вдруг пронзившая всё его тело, спутала все мысли, низвергая в пучины океана. Анкх терял сознание. Напоследок от реального мира ему только досталось несколько слов Матео: «Какой потенциал! Если бы ещё побольше знать о волшебниках! Странно… Он же теряет созна…»
Глава 6
Probatio possessionis non tam
in iure, quam in facto consistit,
ideoloque sufficit ad probationem,
si rem corporaliter teneam
Доказательство
состоит не столько в праве,
сколько в факте, поэтому для
доказательства достаточно,
если я материально держу вещь
Шаартан и Стефан Айсер на конях быстро добрались до Кардора. Этот порт, конечно, не поразил ни алхимика, ни некроманта, но вполне мог дать фору большинству окрестных поселений. Обнесённый крепкой деревянной стеной, Кардор стоял на трёх холмах, возвышавшихся над Холодным морем. Рыбацкие лодки соседствовали здесь с ботиками добытчиков шкур тюленей, галерами Белого Ордена и шнявами мелких торговцев. Крупные корабли здесь держать было невыгодно: большинство торговых корпораций закупались мехами, китовым усом и прочими северными товарами в Порт-Фросте, а сюда доходили жалкие «объедки» ценившихся на юге товаров.
В дороге Шаартан и Стефан обменивались скупыми фразами и жестами, большую часть времени проводя в молчании, погружённые в собственные мысли. Айсер прикидывал, сколько сможет протянуть в обществе человека, хладнокровно избавившегося от уймы людей. Тех, что, по идее, должны были его беречь как бедный рыбак — последний невод. Не по себе Стефану было, когда он вспоминал скоротечный бой с людьми из Белого Ордена. И лица тех, кого настигла волшба некроманта. Комок подкатывал к горлу, не желая его покидать. Дышать становилось трудно, пот (и это на холодном ветре!) тёк по лицу. И к тому же, зачем Шаартан Стефана-то, совершенно незнакомого человека оставил в живых? Почувствовал, что Айсер может ему пригодиться? Но как догадался-то? И когда некромант решит избавиться от алхимика? И куда же он на самом деле направляется? Палач, сколько же вопросов, от ответа на которые зависит жизнь!
Шаартан же, не обращая внимания на окружающий мир, доверясь Виерне, устремил всё своё внимание внутрь, в душу, в поисках решения, что же делать дальше. Да, решение убрать рогнарцев было слишком уж поспешным и глупым: некромант это уже понял. Но он не мог с собою ничего поделать, эмоции взяли верх, кровь закипела, желание поквитаться за пережитый страх подчинили разум (не самый здоровый, конечно), и… И теперь последствия приходилось расхлёбывать. Да, по дорогам незаметнее путешествовать вдвоём, нежели толпой, за которой тянутся повозки с оружием. Незаметнее — но не безопаснее. Если Белый Орден снова перейдёт дорогу, то Шаартану вряд ли под силу будет справиться с большим отрядом. Несколько белых волшебников, один-два инквизитора — поминай, как звали, обманщика Смерти. Как же всё нехорошо получалось.
В голову Айсера несколько раз приходила мысль отравить некроманта, но южанин, похоже, предусмотрел и это, отобрав у Стефана все его вещи и наложив на них какое-то заклинание. Мешок с реагентами теперь шипел и тлел, едва Стефан оказывался рядом с ним. Похоже, если бы алхимик прикоснулся к нему, то мешковина бы просто вспыхнула, испортив или навсегда уничтожив редчайшие вещества. К тому же этот мешок напоминал Айсеру о его прошлом.
Цех алхимиков. В просторном, светлом помещении трудятся подростки, от четырнадцати до восемнадцати, даже девушки есть. Каждый работает со ступкой и пестиком за отдельным столом, отделённым от других металлической ширмой в два человеческих роста высотой. Это сделано специально для того, чтобы при неудачном смешивании реагентов уменьшить разрушения или воздействие от получившегося вещества. Не однажды эти ширмы спасали жизни подмастерьев. Самые разные запахи, от мускуса до гнили, витают в застоявшемся воздухе. Иногда кто-нибудь вскрикивает, от радости или злобы: верный знак того, удалось ли получить нужное вещество или же смешивание реагентов закончилось обидным крахом.