Игра чувств
Шрифт:
— В чем дело? — нехотя начал он.
— Вчера вечером я был в Лондоне, — сказал Фредди. — Пошел погулять с друзьями, ну, знаешь, снять напряжение после экзаменов.
— И, как я понимаю, выбрал заведение с сомнительной репутацией.
— Просто уютный уголок, где можно немного поиграть в азартные игры.
Чарльз застонал.
— И там был Джон, продолжающий проигрывать деньги, верно?
— Не совсем, — ответил Фредди. — В кои-то веки Фортуна была к нему благосклонна. Но такое случается редко. Я говорил
— Я этого не знал. Впрочем, это ничего не меняет, поскольку он, очевидно, все проигрывает снова.
— Кроме того, его победы окутаны дымкой, очень много подозрений…
— О Господи! — простонал Чарльз.
— Но поймать на мошенничестве его не могут: никто не знает, как он это делает. Похоже, он захаживает в несколько таких притонов, чтобы не примелькаться в каком-то одном месте и не вылететь оттуда. Так что он много выигрывает и много проигрывает.
— И на этот раз он выигрывал. Так что же тебя встревожило?
— То, как он о тебе говорил.
— Ах, это, — вздохнул Чарльз. — Он в ярости, потому что вчера я отказался дать ему денег.
Фредди кивнул.
— Это все объясняет. Он был пьян и осыпал тебя проклятьями.
— Что на этот раз? Я украл у него право наследования?
— Да, он рассказывал об этом каждому встречному. Но все уже слышали эту историю, и никому не было интересно. Никто в это не верит, Чарльз.
— Но это все равно вредит репутации семьи.
Граф подошел к окну и распахнул его настежь. Солнце закатилось за край долины, и в домах, которые были видны, загорался свет. Вот поселок, а за ним фермы. А вон там, в стороне, дом лорда-наместника, его жены и племянницы.
— Взгляни, — обратился он к Фредди, который уже подошел к нему. — Большинство из них «мои» люди. Мои арендаторы. Мои работники. Они полагают, что я позабочусь о них, буду поддерживать их дома в хорошем состоянии, назначать разумную арендную плату и вкладывать эти средства обратно в фермы, а не выжимать из них все соки и не тратить деньги на себя.
— Я знаю, что некоторые лендлорды делают это, — согласился Фредди. — Но ты никогда не относился к их числу.
— Я гордился тем, что слыву хорошим лендлордом, но теперь задумываюсь, насколько хорошим. Некоторые ремонтные работы не были выполнены в положенные сроки.
— Из-за Джона?
— Из-за Джона. Я продавал вещи, отсутствие которых, как мне казалось, не почувствуется, потому что, как только люди станут замечать опустевшие места — как ты сейчас, — во внешнем мире начнут понимать, насколько плохи дела. А этого я вынести не в силах. Я горжусь, быть может, чересчур горжусь, учитывая ситуацию, в которой оказался. Гордость толкает меня на попытки жить в соответствии со своим положением, со своим титулом. Она заставляет меня сжиматься при мысли, что мир узнает правду. Но скоро все будут знать. Меня не покидает мысль, что нужно продать некоторых своих скаковых лошадей…
— Только не это, — запротестовал Фредди. — Наблюдать за победами твоих лошадей — это настоящий праздник для местных жителей. Такое точно заметят.
— Я тоже говорю себе об этом. Но они следующие на очереди, если только победная полоса Джона не продлится. А она не продлится. Как это возможно? Больше всего в Джоне меня злит то, что из-за него должны страдать другие.
— Не плати ему больше, — с жаром отозвался Фредди.
— А если он попадет в тюрьму? Это затрагивает и мою честь.
— Чарльз, ты не спасаешь его от тюрьмы, а всего лишь даешь ему отсрочку. Он вытянет из тебя все до копейки, и, когда ничего не останется, продолжит тратить. Для него все, так или иначе, закончится в долговой тюрьме, и твои жертвы окажутся напрасными. Так зачем их приносить?
— Легко говорить, Фредди, но я по-прежнему цепляюсь за надежду, что смогу уберечь все, что люблю, и людей, по отношению к которым у меня есть обязательства.
Он снова наполнил бокал Фредди.
— Вряд ли ты оценишь способ, которым моя мать предлагает решить проблему, — сказал Чарльз, стараясь придать тону оживленность. — Она хочет, чтобы я женился на богатой наследнице.
— А ты влюблен в какую-нибудь богатую наследницу? — тут же спросил Фредди.
— Кажется, сначала нужно найти такую девушку, а потом организовать влюбленность в нее, — сухо сказал Чарльз. — Полагаю, если бы я имел хоть какое-то представление о долге, то так бы и поступил.
Фредди невольно ухмыльнулся.
— Я слышал, тебе прекрасно удавалось влюбляться, — сказал он.
— Что?
— О тебе все еще ходят легенды в Оксфорде.
— Я не знал об этом, — удивленно ответил Чарльз.
— О твоих любовных похождениях перешептываются тайком. Особенно интересна история про жену декана…
— Довольно, — поспешно сказал Чарльз. — Уже очень поздно, а ты проделал неблизкий путь.
— И ты хочешь, чтобы я отправился спать? — спросил Фредди. — Нет уж. Беседа становится весьма любопытной.
— Мои «любовные похождения» сильно преувеличены, — уклончиво сказал Чарльз.
— Не будь занудой. Ты действительно был «повесой и озорником»?
Чарльз усмехнулся.
— Да. Но в свою защиту могу сказать, что слишком рано унаследовал титул. Не должно человеку становиться графом в двадцать один год. Слишком много, слишком рано. Это портит характер. Я быстро понял, что, если оказывать внимание юной барышне, тем более флиртовать с ней, ее родители, привлеченные моим титулом, возьмутся за дело и скоро я буду вынужден сделать предложение. А она вряд ли откажет. Я говорю это без самодовольства, ибо знаю, в чем состояла моя привлекательность.