Игра королей
Шрифт:
Должно быть, она заметила его недоумение, потому что озорно сверкнула глазами из-под полуопущенных ресниц и пояснила, что тариссит повышает потребность организма в глюкозе в постстрессовый период. Побочный эффект имплантации. Действующие бельтайнские пилоты — жуткие сладкоежки. И от этого в первые годы после выхода в отставку большинство даже смотреть не может на сладкое. Разумеется, принять соответствующий препарат быстрее и, пожалуй, надежнее. И когда нет времени на поедание сластей, приходится принимать, что ж поделаешь. Да и правила
Дружный хохот разрядил возникшее было в кают-компании напряжение, вызванное присутствием высокопоставленного пассажира, и дальше все пошло как по маслу. Байки сменялись разбором невесть где и когда состоявшихся полетов, поэтапный расклад боев — ностальгическими воспоминаниями о курсантской юности. Константин тоже добавил свои пять копеек, рассказав пару историй, которые вполне могли произойти и в летном училище. Истории имели успех, и он ощущал, что его, пожалуй, приняли в компанию. Мария, казалось, задремала.
Великий князь ненадолго отвлекся на Кобзарева, уважительно, но без угодливости пояснявшего некоторые технические моменты, когда в ответ на чью-то реплику графиня Корсакова лениво произнесла, не открывая глаз:
— А вот у полиции Бельтайна еще такая примета есть: если «Сапсан» летит задом наперед, значит, ветер сильный!
Покатившийся со смеху капитан-лейтенант Бедретдинов еле сумел выговорить:
— Хороши же на вашей родине ветра, Мария Александровна! «Сапсан» задом наперед по определению летать не может! — и вдруг осекся.
Глаза Марии были теперь широко открыты, и в них горел хорошо знакомый Константину огонек. Кажется, сейчас парню не поздоровится.
— Не может, говорите? Ну да… ну да… вы у нас мужчина солидный, в летах…
У солидного мужчины в летах мгновенно заполыхали уши.
— Опытный пилот, на Белом Камне учились, ТТХ «Сапсана» с пеленок знаете… вот он у вас и не летает!
— А у вас летает?! — немедленно ощетинился Бедретдинов.
— А я молодая была, наглая… — в голосе капитана первого ранга появились мечтательные нотки. — Корпус с отличием, сертификаты получены, допуски открыты, всеобщая гордость… ну и своя собственная, не без того. Амбиции в полный рост, самолюбие зашкаливает, гонору — Кшись Буржек отдыхает…
В этом месте грохнули уже все, потому что вспыльчивое упрямство «вечного кавторанга» Кшиштофа Буржека давно стало притчей во языцех не только во флоте. А Мария закончила почти печально:
— …мозгов — ноль. Что мне тот «Сапсан», когда у меня корвет джигу пляшет?! Инструкцию по диагонали одним глазом посмотрела, на тренажерах помоталась — и вперед. А у всякой швали, за которой приходилось гоняться, на управлении совсем даже не дураки сидели. Да и об атмосфере я на тот момент знала только то, что она существует. В общем, пришлось научиться выжимать из птички все, на что она в принципе способна и не способна. Как частенько повторяет мой свекор: «Срать захочешь — портки снимешь!» А кстати!
Она выпрямилась в кресле и скрестила ноги; загогулина говорила опытному глазу, что в голову Марии Александровны пришла мысль, которая кажется ей весьма дельной.
— Если хотите, Ильдар Алиевич, мы с вами по завершении всей этой кутерьмы смотаемся в Балку… нам ведь положены будут отпуска, я ничего не путаю? Ну вот. Смотаемся в Балку, и я вам покажу, как «Сапсан» летает задом наперед. Там ничего сверхъестественного, на реверсе дробите тягу внахлест и на противовесе уходите в минуса.
Для Константина последняя фраза была сущей абракадаброй, но окружающие его флотские, должно быть, поняли, о чем речь. Поднялся невообразимый гвалт, были развернуты несколько дисплеев, на одном кто-то уже рисовал схему, другой Мария быстро покрывала столбцами цифр. Бедретдинов, желавший все-таки оставить последнее слово за собой, заметил, что таким макаром спалить движок проще простого. И тут же услышал в ответ, что заменить сбитый истребитель и погибшего пилота дороже, чем отремонтировать двигатель.
Судя по возгласам и усмешкам, экипаж был явно не на стороне незадачливого капитан-лейтенанта, с чем тому и пришлось смириться. К своему поражению молодой офицер, однако, отнесся легко и тут же клятвенно пообещал и в Балку слетать, и «Сапсан» задом наперед запустить. Если, конечно, госпожа капитан первого ранга гарантирует оплату ремонта. И снова смех, и снова ехидные подначки и вполне серьезный анализ предложенных решений… приятно посмотреть!
Впрочем, продолжалась идиллия недолго. Голос из динамика прокаркал: «Подлетное — минус тридцать!», и веселье как ветром сдуло.
— Внимание, говорит командир корабля! — повелительно рыкнула Мария. — Пассажирам и не занятым в ходовых и боевых постах членам экипажа занять места в эвакоботах. Готовность — двадцать минут. Выполнять.
Возмутиться и даже просто задать вопрос Константин не успел. Оно и к лучшему: мало того что пассажиру спорить с командиром корабля — последнее дело, так еще и дураком бы себя выставил по полной программе. Потому что Мария, безукоризненно (как всегда) поймавшая его настроение, пояснила, что опасается не столько выхода из подпространства в гуще астероидного пояса, сколько минных заграждений.
После налета Саммерса зоны перехода прикрыты весьма основательно, и Пестрое Солнце ничего не меняет. Точнее, меняет, но в худшую для «Москвы» сторону. Текущая схема ей неизвестна, а логика сестры Джеральдины никакому анализу не поддается. И даже тридцать лет назад не поддавалась, а ведь тогда означенная сестра была сравнительно молода и — сравнительно же! — в своем уме.
Так что — по ботам. А то, случись чего, и добежать не успеете. Бог не выдаст, свинья не съест, монахини подберут уцелевших, благо монастырь сейчас совсем рядом с зоной перехода. Какой-никакой, а шанс. Выполнять!