Игра Лазаря

Марух Максим

Звуки доносились из-за двери, ведущей на задний двор. Света приблизилась к ней и остановилась в нерешительности. Здравый смысл настоятельно рекомендовал развернуться и бежать от двери, да подальше. Любопытство искушало: «открытие» совсем рядом. Надо только сделать шаг и потянуть ручку.

– За что мне это наказание! – взвизгнул за дверью истеричный женский голос.

Света закрыла глаза и попыталась представить себе хозяина голоса. Воображение без запинки изобразило измождённое худое лицо с тёмными складками под усталыми водянистыми глазами. Ломкие каштановые волосы, сбитые набок бесформенным

узлом. Тонкие сухие губы. Жёлтые зубы в зловонном рту, так как эта женщина много курит. Нездоровый румянец на впалых щеках, ибо и выпивки она не чурается.

Света не придумала хозяйку истеричного голоса. Она её знала!

– Ты опять играл! Опять играл! – кричала женщина.

Света попыталась представить себе её имя, и сразу же остановилась, с ужасом осознав, что ей это вот-вот удастся. Она больше не могла бездействовать. Так или иначе, любому «открытию» суждено совершиться, независимо от того, привнесёт оно добро в мир или отнимет его. Света шагнула к двери и опустила ладонь на дверную ручку.

2

Заднего двора как не бывало. Ни лужайки, ни мангала, ни забора, ни улицы за забором, ни неба, ни солнца – ничего. Света оказалась в неухоженной и тесной квартире, пропахшей табачным дымом, с облупившимся потолком, грязно-голубыми обоями в жёлтых разводах от влаги, лампочкой на проводе вместо люстры, и мутными стёклами в окне, которые с трудом пропускали в комнату солнечный свет. 

«Собачья конура» – пронеслось в голове.

 В комнате находилось три человека. Обладательница истеричного голоса – точь-в-точь такая, какой её представляла себе Света – нависала над низеньким плюгавым мужичонкой в истёртом, истоптанном ногами пиджачке. Третьей в комнате была сама Света.

Мужчина и женщина продолжали ругаться, игнорируя двенадцатилетнюю девочку, шагнувшую в их «собачью конуру» из другого измерения.

– Ну, забили с ребятами козлеца после смены, – признался мужичок. Его разбитое одутловатое лицо пропойцы, источавшее острый запах перегара, Света знала до последней морщинки.

– И сколько ты проиграл? Сколько, я тебя спрашиваю?

Руки женщины попеременно отрывались от талии, наносили мужчине короткие тычки в грудь или плечо, и тут же возвращаясь обратно.

«Этот мужчина играет в домино на деньги», – вдруг поняла Света. Или она это знала?

– Половину…

– ПОЛОВИНУ?!

Тычки переросли в удары – била женщина резко и точно, кулаком. Мужчина безропотно сносил побои, покачиваясь из стороны в сторону.

– ПОЛОВИНУ! ПОЛОВИНУ!

Он пьян, сильно пьян. Пьян в день получки. Значит – играл. Это Света тоже знала наверняка.

– Ай, какая же ты дрянь! Какая дрянь! И что мы теперь будем делать? Чем прикажешь кормить твою идиотку? Я от себя отрывать не собираюсь, у меня свой сын растёт!

Мужчина опасно пошатнулся:

– Да твой наркоман и так почти ничего не жрёт….

Очередное прозрение окатило Свету ушатом ледяной воды: она знала голос мужчины ещё лучше, чем лицо. С пелёнок знала. В ясновидящей голове прозвучали слова, слышанные давным-давно: «Куколка ты моя. Красавица – вся в мать». Слова, несомненно, принадлежали избитому замусоленному мужичонке,

но где и когда они были произнесены, Света вспомнить не могла.

– У него хотя бы мозги на месте! – заорала женщина. Нездоровый румянец на щеках заалел ещё ярче.

– Не смей так говорить! – угрожающе предупредил мужчина, но получилось жалко. Не страшно. – Наркота уже давно из него все мозги вышибла. Да как у тебя вообще язык поворачивается? Моя дочь…

Женщина разразилась издевательским хохотом:

– Чья бы корова мычала! Свои-то мозги давно пропил? Часов шесть назад о дочке подумал бы, когда зарплату на кон ставил!

Лицо мужчины исказила непонятная судорога – то ли злости, то ли стыда.

– Я же выигрываю иногда… 

– Что выигрываешь, всё ведь пропиваешь, гад!

– Не твоё собачье дело. Деньги мои...

– Твои деньги? Твои? Твои? Твои?

Теперь обе руки взлетели с талии и поочерёдно били мужчину в грудь уже без посадок. Женщина задыхалась от несправедливости и беспомощности. Вдруг она повернулась к Свете и впилась глазами, полными ненависти.

– Чего встала? Пшла отсюда!

Света попятилась назад, потрясённая до глубины души – с ней сроду так грубо не разговаривали. Если это кошмарный сон, то тоже в первый раз. Раньше ей ничего похожего не снилось.

Под ногой что-то треснуло, Света подскочила от неожиданности и посмотрела вниз. Кажется, она раздавила пластмассовый двухкубовый шприц – мама колола такими Стива, когда у того появились проблемы с позвоночником.

– Не смей орать на мою дочь, Катерина! – погрозил мужчина заскорузлым пальцем.

Катерина – ну, конечно же!

– Ишь какой! Заступается он на пьяную бошку (sic!)! Ну и подыхайте тут на пару!

Катерина метнулась из комнаты в прихожую.

Как бы удивительно это ни было, но абсолютно всё здесь казалось Свете знакомым. Истёртый до основания ковёр под ногами, разбитый паркет в прихожей, щербатый шкаф, в который полезла сейчас Катерина – всё это она видела раньше. Знала на ощупь, узнавала по запаху.

– Ты куда? – взревел мужчина. – Сбрендила, дура старая! Ну-ка назад!

Шатаясь, он поплёлся за женой в прихожую. Подошёл и схватил за руку.

– Ку-уда собралась, спрашиваю?!

Катерина легко вырвала локоть из пьяной хватки, но мужчина снова потянулся к ней растопыренными пальцами.

– Руки убери! – зло прошипела Катерина. – Никуда не денусь, не надейся. К Зинке иду. Руки, я сказала!

Мужчина разжал пальцы, и Катерина резким движением одёрнула съехавшую набок куртку.

– Зачем?

– Да уж не козла забивать.

– Не понял.

– Нас завтра по частям начнут распиливать, а ты и не заметишь, – язвительно заметила Катерина и добавила, чуть спокойней: – Сына она хоронит.

– Сына? Это такой кудрявый? Помер что ли?

– Застрелился, поганец, – в голос Катерины снова вернулась ненависть, только адресата сменила. – Видеокамеру у друга попросил. Всё заснял, гадёныш.

– Что заснял?

– Мозги ты тоже проиграл? – вскричала Катерина. У неё очень бранчливый характер, вспомнила Света. – Казнь свою заснял, дурак ты этакий! Как отцово ружьё в рот засунул заснял! Как курок спустил, заснял! Чего непонятного?