Игра Луны
Шрифт:
— Сакурахару принцесса Неба, это Цукиёми-но-микото старший брат нашей Богини солнца Аматэрасу. Он покажет тебе все дворцы пантеона Богов, а также станет твоим защитником. Поверь мне, лучше него мечника в мире не найти.
Магрогориан откинул балдахин за которым обитала Сакурахару-химэ, и подав ей руку, помог подняться, она была одета в бледно-розовое кимоно, в волосах сияла драгоценная заколка с украшениями в виде цветов. Цукиёми не отрывая глаз, следил за девушкой. Никогда еще прежде он не встречал таких необычайных Богинь.
Сакура подошла ближе и,
— Уважаемый лунный Бог, вы поражены, так будто видите чудо из чудес. Однако, я не чудо, я айола… прибывшая к вам из Белого Города. Надеюсь, вы составите мне хорошую компанию.
Это была их первая встреча, давшая начало великой и трагичной для них обоих любви. Сакурахару и Цукиёми. Цукиёми влюбился в нее, как только увидел. Лунный Бог, до этого не знавший вообще ничего о любви, и о том, что Боги ей вообще подвержены, чувствовал себя впервые незащищенным и уязвимым. Сукурахару, как айола, знавшая о любви все, не имела права испытывать ее к кому либо, кроме своего создателя.
Цукиёми не знал как себя вести с юной принцессой. Поэтому все время пока они гуляли по периметру веранды и смотрели дворцы Богов, Цукиёми молчал, а принцесса восторженно смотрела на луны, и сферу под ними, внутри которой вращались сотни тысяч соприкасающихся миров. Все их было не разглядеть отсюда с высоты Площади.
— Забавно. Я никогда не видела миры людей так близко… только в свете оракула Белого Города. Айолы далеки от жизни людей и Богов, но нам свойственно переживать за тех и за других.
Цукиёми удивленно посмотрел на нее.
— Так, ты… простите, вы… Ваше Высочество, всегда жили взаперти?
С грустью в глазах она ответила:
— Всегда. В Белом Городе. Мой создатель… вообще айолы должны только поклоняться, молиться и выполнять указания создателя, на большее мы не имеем права. Я думала, отправившись сюда… смогу увидеть и узнать больше, но Магрогориан запер меня и думает, что я его всевидящее око оракула… но он не знает… даже не догадывается, что айолы не Боги Смерти и будущее мы не видим.
— Так как же вы предугадываете события? — он был ошеломлен такой откровенностью Сакурахару.
— Мы их не предвидим. Мы просто очень долго живем, в отличие от Богов. Мы знаем, что было раньше…
И тут она замолчала. Цукиёми понял, что она больше ничего не скажет. Раньше? Это когда? — подумал он мимолетно. И все-таки он был влюблен в нее, ему стало жаль ее. Жаль, что она всегда была словно птичка в клетке. Она вдруг улыбнулась ему, будто бы ничего не случилось:
— Сакурахару! Ты можешь звать меня Сакурахару… или просто Сакура…
— Хорошо, моя принцесса. Не хочешь ли ты переехать от Магрогориана куда-нибудь подальше? Где веселее?
У нее загорелись глаза.
— Да! Конечно, хочу! Но куда?
Цукиёми улыбнулся сам себе.
— Для начала во дворец моей сестры. Там каждый день устраиваются пиры, и дворец наводняют сотни разных Богов, ты сможешь увидеться и поговорить с ними. Я покажу тебе как стреляют божественные лучники, и как проходят настоящие олимпийский
— Я была бы очень рада!
Знала ли тогда Сакурахару какой трагедией обернется ее безвинное желание быть свободной? Знала, ее создатель предупредил об этом. Сакурахару не была богиней, она была айолой… другим существом. И ей было не дозволено любить и быть свободной.
Она проводила с Цукиёми, несмотря на все упреки Магрогориана, практически все свое время. Как-то раз Магрогориан попытался снова запереть ее в собственном дворце, на что она отвесила ему пощечину и приказала больше никогда не прикасаться к ней:
— Магрогориан, перестаньте мнить меня вашим нетленным оракулом! У меня нет такой силы. Все, что я могла, я сделала для вас! Я передала вам предупреждение Белого Города! А вы, вместо того, чтобы прислушаться к моим советам, продолжаете действовать необдуманно! Все это приведет к тому, что я увижу на своем веку уже третий конец власти Богов! Я принцесса Неба! И вы больше не посмеете указывать мне как поступать! Если вам потребуется мой совет, я готова его с радостью вам дать, вы сможете найти меня во дворце Цукиёми. Но… если же вы вновь попытаетесь воспользоваться мной, чтобы склонить Белый Город к военному союзу, пожнете плоды собственного невежества!
Магрогориану пришлось уступить. Сакурахару осталась жить у Цукиёми, но Бог мудрости прекрасно знал, чем все это могло закончиться. Зная страстную и несдержанную натуру Цукиёми, которую не могла приструнить даже его великая сестра.
Сакурахару проснулась рядом с Цукиёми в холодном поту. Ей снился белый город и радужный поток… поток который поглощал ее… поток всегда дававший ей жизнь, во сне практически убил ее… слова отца и ее создателя все еще звенели в ушах… «Сакура! Только передай Магрогориану, что если он или какой-нибудь другой Бог попытается запятнать тебя… высшее создание… на него ляжет страшное проклятие тени, а ты превратишься в призрака и больше никогда не увидишь неба. Ты не сможешь вернуться в Белый Город!»
Она посмотрела на спящего Цукиёми и ощупала свое тело, живот и грудь…
— Во мне теперь что-то живет… частица Цукиёми… но… отец прав… Я больше никогда не смогу вернуться в Белый Город. Как айола я не должна была позволять себе этого. Но я ведь люблю его? Я привязана к Цукиёми и страдаю если не вижу его улыбки. Разве не это чувство Боги и люди называют любовью?
Она знала, что обречена. Сакурахару-химэ знала это, потому, что чувствовала, как жизнь ускользает из ее тела. Она уже давно не молилась создателю, и перестала хотеть вернуться в Белый Город. Она забыла о своем служении, о своем Боге, о своей вере. Ей хотелось одного — суметь выносить ту жизнь, что внутри нее, до того, как ее собственная иссякнет и она превратится в призрака. И ничего важнее этого вообще не было во Вселенной, почему она не знала этого раньше? Потому, что жила затворницей в Белом Городе? Нет… она просто не хотела. Боялась… разорвать эти узы с Белым Городом? Но сейчас страха нет… значит, все верно…