Игра Люцифера
Шрифт:
— Херня! Они лучше сдохнут.
Я рассмеялся.
— Приду на их похороны с большим удовольствием!
Я живо представил себе, как он качает головой, положив трубку. Он был прав — никто не мог и подумать о том, чтобы подать в суд на влиятельный международный банк с миллиардными оборотами типа UBS, крупнейшее финансовое учреждение в мире и думать, что выйдет сухим из воды. Никто, кроме меня.
Главное в судебных разбирательствах с крупными корпорациями состоит в том, что батальоны их адвокатов могут затянуть все до бесконечности. Я знал, что они будут тормозить дело, переносить заседания, устраивать мне изматывающие опросы и протестовать против каждого моего шага. Доктор Понсе предупредил меня об этом, но я ждал этого и был готов. Если они думали, что
Дерните меня за хвост — получите рога.
Каждая крупная западная корпорация имеет набор внутренних процедур для разоблачения неправомерных действий. Возможно, вы думаете, что они созданы для того, чтобы любой сотрудник, раскрывающий нечто неблаговидное, мог конфиденциально пожаловаться своим начальникам, сохранить свою работу и быть уверенным в том, что компания стоит на верном пути. На самом же деле, когда сотрудник оказывается в сложном положении и у него нет иного выхода, кроме как рассказать о нарушениях, все качают головами и говорят ему: «Огромное вам спасибо!» — и после этого он превращается в изгнанника, который с тем же успехом мог бы вытатуировать у себя на лбу слово «предатель». Те, кто дошел до этого, знают, что это конец их карьеры в фирме — вот почему это такая же редкость, как девственницы в Париже. Большинство изобличителей никогда не получают никакой награды. К ним относятся, как к стукачам: их унижают, им угрожают, против них устраивают интриги, их карьерный рост всячески тормозят. Они теряют работу, у них рушатся браки, их семьи оказываются в бедственном положении, и их жизни разрушаются. Почти никто не идет на это, если только его не припрут к стене.
Я же находился в очень редком и удачном положении. С одной стороны, я все еще был сотрудником UBS — в отпуске перед увольнением, но с хорошей зарплатой. С другой стороны, я уже ушел в отставку. И что они могли со мной сделать? Лишить меня премии? Они уже сделали это, мы сражались по этому вопросу в суде, так что они имели дело с человеком, которому было нечего терять. Помяни дурака… На вершине пирамиды UBS были большие финансисты — и у всех у них отказали мозги.
Один из них, джентльмен по имени Петер Курер, был международным управляющим директором и генеральным советником UBS. Именно он был автором внутренней политики в отношении разоблачений. Эта политика была сформулирована в трех длинных документах, по 10–15 страниц каждый: политика группы, корпоративная политика и политика в области частного банковского обслуживания. В документах были тщательно перечислены процедуры, в соответствии с которыми следовало разоблачать неправомерные действиях и требовать возмещения. В отличие от трехстраничного меморандума эти документы имели логотип UBS, были напечатаны на официальных бланках и подписаны лично Курером.
А теперь угадайте, кто получил цифровые и бумажные копии этой политики? Я написал Куреру длинное письмо, в котором напомнил о своих правах как сотрудника UBS, акционера и внутреннего изобличителя, и точно объяснил, почему я это делаю. Чтобы убедиться в том, что он четко понял смысл моего послания, я приложил к письму копии подписанной им политики и печально известного меморандума. Возможно, вы думаете, что и он проигнорировал меня, так же как и отдел кадров, но я сделал все возможное для того, чтобы он не смог этого сделать. На сей раз я узнал почтовые адреса всех членов совета директоров UBS и отправил каждому из них копию письма и приложений, отправленных Куреру — по официальной почте с уведомлением о вручении. Кстати, швейцарская почтовая система работает просто идеально; ее главный распределительный центр недалеко от Женевы напоминает ракетный комплекс НАСА, а сотрудники почты очень любят свою работу. Никто из правления больше не мог притвориться, что не получил копии моего пропитанного ядом письма.
Прошло три дня и… Бабах! Эффект был такой, будто я сбросил на банк атомную
— Брэд, ты даже не представляешь, что сейчас происходит в банке!
— Думаю, что немного представляю.
— Они просто обосрались!
— Отлично. Я пришлю им упаковку туалетной бумаги.
Затем я получил электронное письмо от Петера Курера: «Мистер Биркенфельд, двое специалистов по внутренним расследованиям из цюрихской штаб-квартиры хотели бы завтра побеседовать с вами. У вас найдется время?»
«Ради этого я перенесу все свои дела», — ответил я.
Затем я вытащил доктора Понсе на обед в «Hotel des Bergues», расположенный около пешеходного моста на другой стороне Женевского озера. Мы заказали ризотто с лобстером в том же баре, в котором любил зависать Ян Флеминг, когда учился здесь в течение года. Это было идеальное место для тайных переговоров — мебель из темного каштана, синие парчовые стулья, будто взятые из королевского дворца, дорогие персидские ковры и внимательные официанты, умевшие держать дистанцию.
— Слушайте, док, — сказал я. — Эти тупицы хотят заставить меня отступить и забыть о происходящем.
— Этого не будет, Брэдли, — ответил Понсе. — Я буду рядом с вами. Сейчас самый разгар судебного разбирательства, и ваш «стрелок» вас не бросит. Все, как в ваших любимых вестернах.
Я улыбнулся.
— Как в «Непрощенном»?
— Я не смотрел, но звучит подходяще.
На следующее утро мы с доктором Понсе пришли в то же здание штаб-квартиры UBS, где я уже встречался с Моникой и Юргом. К тому времени мое имя и фотография были разосланы во все отделы службы безопасности UBS c особым предупреждением, поэтому на сей раз у нас были сопровождающие, которые привели нас на нужный этаж в маленькую переговорную. За столом уже сидели два специалиста из отдела внутренних расследований, приехавшие из Цюриха — господа Шмидт и де Куртон. Они напоминали парочку худых близнецов из фильма «Люди в черном». Доктор Понсе вытащил свою визитную карточку и положил ее на стол. Их глаза загорелись.
— Что здесь делает ваш адвокат, мистер Биркенфельд? — требовательно спросил один из них.
Не успел я ответить, как Понсе отодвинул меня в сторону и бросил:
— Во-первых, мистер Биркенфельд не доверяет этой фирме. Во-вторых, он совершенно определенно не доверяет никому из вас двоих. Так что, если вы возражаете против моего присутствия, мы можем уйти прямо сейчас.
— Нет, нет, нет! — поднял руки второй. — Нам просто придется сообщить об этом в Цюрих!
— Тогда сядьте и заткнитесь! — рявкнул Понсе. — И давайте уже перейдем к делу.
Все происходившее напоминало боксерский поединок. Я рассказывал о том, что и почему сделал, а эти два клоуна постоянно уклонялись и лавировали. Доктор Понсе почти не прерывал меня и не шептал предупреждений мне на ухо, поскольку я уже познакомил его со своим планом. Я собирался скормить этим чувакам немного правды и немного выдумок, поскольку после этого планировал воспользоваться услугами своих друзей в банке и расколоть этих парней. Если они собирались провести серьезное внутреннее расследование, то им нужно было изучить все мои задокументированные заявления. Если же нет, то все это просто притворство (как я и ожидал).
Через час они сложили свои ноутбуки в портфели.
— Мы собираемся провести очень тщательное расследование, — пообещал один, а второй кивнул.
— Уверен, что так и есть, джентльмены, — сказал я. — Удачи!
Я снова оказался прав. Петер Курер потребовал провести полное и максимально формальное внутреннее интервью. Оно заняло около месяца, однако он вместе со своими маленькими серыми человечками просто приглушил весь скандал. Они коротко побеседовали лишь с двенадцатью из тридцати с лишним людей в американском отделе в Женеве. А в Цюрихе, где такая же деятельность по добыче Новых Денег развивалась в полный рост, они не поговорили ни с одним сотрудником! Моих обвинений они даже не обсуждали! Моя шпионская сеть оказалась слишком хорошей. Иногда я ненавижу, когда оказываюсь прав.