Шрифт:
1
– Идеального убийства не бывает, – сказал Том Ривзу. – Это всего лишь досужий вымысел. Чтобы все просчитать, нужен талант. Ты, конечно, скажешь, что на свете полно нераскрытых убийств. Но это уже совсем другое.
Тому было скучно. Он вышагивал перед высоким камином, в котором потрескивал небольшой, но уютный огонь. Том чувствовал, что говорит занудливым, назидательным тоном. Но дело в том, что помочь Ривзу он не мог, о чем уже сказал ему.
– Ну да, конечно, – произнес Ривз.
Он сидел в одном из обитых желтым шелком кресел, подавшись всем своим худощавым телом вперед и зажав руки между коленями. У него было костлявое лицо, короткие светлые волосы, холодные серые глаза – лицо
Теперь Ривз хотел, чтобы Том присоветовал ему кого-нибудь, подыскал кого-то, кто мог бы совершить одно, а может, и два «простых убийства», а попутно еще украл кое-что – дело тоже безопасное и простое. Ривз приехал из Гамбурга в Вильперс для разговора с Томом. Он собирался остаться на ночь и назавтра отправиться в Париж, чтобы еще с кем-то переговорить об этом же деле, а потом – вернуться к себе домой в Гамбург, наверное, затем чтобы в случае неудачи все хорошенько еще раз обдумать. Ривз начинал как скупщик краденого, но в последнее время имел свой интерес в незаконном игорном бизнесе Гамбурга и намеревался его защищать. От кого? От итальянских акул, которые хотели в него внедриться. Ривзу казалось, что один итальянец был рядовым членом мафии, его заслали в Гамбург шпионить, а еще один его соотечественник мог быть из другого клана. Устранив одного пришельца, а то и обоих, Ривз надеялся пресечь дальнейшие поползновения мафии, а заодно и привлечь к ней внимание полиции. Пусть они ею займутся и вышвырнут вон.
– Эти гамбургские парни – народ вполне приличный, – убежденно говорил Ривз. – Может, то, чем они занимаются, и незаконно, может, они и не имеют права держать пару-другую частных казино, но их клубы легальны, да и доходы у них не баснословные. Это вам не Лас-Вегас, который весь пропитан мафией, да еще прямо под носом у американских копов!
Том взял кочергу и собрал в кучу головешки, а сверху положил треть аккуратно расколотого полена. Уже вечер, почти шесть часов. Скоро можно и выпить. Впрочем, почему не сейчас?
– Не желаешь…
В дверях гостиной появилась мадам Аннет, экономка Рипли.
– Простите, господа. Мсье Том, не хотите ли выпить, раз уж этот господин отказался от чая?
– Да, спасибо, мадам Аннет. Я и сам об этом подумал. И попросите мадам Элоизу составить нам компанию, хорошо?
Тому хотелось, чтобы Элоиза немного смягчила обстановку. Прежде чем отправиться в аэропорт Орли, чтобы встретить Ривза в три часа дня, он сказал Элоизе, что Ривз хочет с ним кое о чем переговорить, и она, делая вид, что работает в саду, то спускалась вниз, то поднималась к себе.
– Подумай, – точно спохватившись, произнес Ривз с надеждой в голосе, – может, сам возьмешься? Ты ничем не связан, а это как раз то, что нам нужно. Безопасность прежде всего. Да и деньги – девяносто шесть тысяч баксов – совсем неплохо.
Том покачал головой.
– Я связан с тобой… некоторым образом.
Да, черт побери, он и без того уже кое-что делал для Ривза, например переправлял по почте кое-какие ворованные вещицы. Или доставал из тюбиков с зубной пастой крошечные предметы вроде рулончиков с микрофильмами, которые туда засовывал Ривз, да так, чтобы курьеры, доставлявшие пасту, ни о чем не догадались.
– Насколько, по-твоему, меня хватит, если я втянусь в это темное дело? Сам знаешь, я ведь и о своей репутации должен подумать.
Том чувствовал, как это смешно звучит, и в то же время сердце у него радостно забилось при мысли о том, как твердо он стоит на ногах, в каком хорошем доме живет, как безопасно себя чувствует, а ведь после истории с Дерваттом прошло всего полгода. Тогда все едва не кончилось катастрофой, но он практически остался вне подозрений. Да, приходится иногда ходить по тонкому льду, но лед пока не треснул. В сопровождении английского инспектора Уэбстера и пары медэкспертов Том ездил в Зальцбург. В тамошнем лесу он сжег тело человека. Предполагалось, что это труп художника Дерватта. «Зачем вы раскроили ему череп?» – спросил у него полицейский. Вспоминая об этом, Том всякий раз вздрагивал. А сделал он это потому, что хотел выбить передние зубы, чтобы спрятать где-нибудь. Нижняя челюсть отделилась легко, и Том закопал ее неподалеку. Но верхняя… один из медэкспертов подобрал несколько зубов, однако в Лондоне ни один стоматолог не имел дела с зубами Дерватта, потому что предыдущие шесть лет Дерватт (как полагали) жил в Мексике. «Это лишь часть замысла, – ответил тогда Том, – мне хотелось, чтобы он сгорел целиком». Но тот, кого сожгли, был Бернардом. Том в который раз содрогнулся, вспомнив, как рисковал тогда, и еще раз ужаснулся своему поступку – ведь ему пришлось ударить большим камнем по обугленному черепу. Но Бернарда он не убивал. Бернард Тафте покончил с собой.
– Ты и сам найдешь среди своих знакомых того, кто смог бы это сделать, – сказал Том.
– Да, но это будет означать связь – даже большую, чем с тобой. Все, кого я знаю, засвечены в полиции, – произнес Ривз уныло, постепенно сдаваясь. – У тебя ведь много знакомых, Том, вполне приличных людей, вне подозрений.
Том рассмеялся.
– И как же их заставить пойти на такое? Мне иногда кажется, Ривз, что у тебя не все дома.
– Да ты послушай! Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Нужен человек, который пошел бы на это из-за денег, только из-за денег. Ему не обязательно быть специалистом. Мы сами все устроим. Это будет как бы… убийство по политическим мотивам. Если на него падет подозрение, он должен совершенно не походить на человека, который способен на такое.
Вошла мадам Аннет, толкая перед собой сервировочный столик. Блеснуло серебряное ведерко для льда. Столик слегка поскрипывал. Том уже несколько недель собирался смазать колесики. Он мог бы и дальше перекидываться фразами с Ривзом, ведь мадам Аннет, слава богу, не понимает английского, но Тому наскучил предмет разговора, и он был рад, что мадам Аннет их прервала. Экономке шел шестой десяток. Это была коренастая женщина с приятными чертами лица, родом из Нормандии – сокровище, а не прислуга. Том и представить не мог Бель-Омбр без нее.
Потом из сада пришла Элоиза, Ривз поднялся. На Элоизе были расклешенные хлопчатобумажные брюки в розово-красную полоску, причем на каждой полоске сверху вниз тянулись буквы LEVI. Длинные светлые волосы у нее были распущены. Том увидел огненный отблеск в ее волосах и подумал: «Какая чистота в сравнении с тем, о чем мы тут говорим!» Впрочем, золотой блеск напомнил Тому о деньгах. Деньги ему, вообще-то, больше не нужны, даже если картины Дерватта, от продажи которых он получал проценты, перестанут приносить доход, потому лишь, что картин уже не будет. Том продолжал получать проценты от фирмы «Дерватт лимитед», и это будет продолжаться. Был еще скромный, но постоянно возрастающий доход от ценных бумаг Гринлифа, которые он унаследовал, собственноручно подделав завещание. Не говоря уже о щедром денежном содержании, поступавшем от отца Элоизы. Чего еще желать? Том ненавидел убийство, если только оно не было вызвано крайней необходимостью.