Игра на чужом поле
Шрифт:
Невысокий, сухощавый, с крепкими тренированными мускулами, Коля никогда, несмотря на свою довольно заурядную внешность, не страдал от отсутствия внимания со стороны женщин. Он с детства занимался спортом, участвовал в велогонках, месяцами пропадал в спортивных лагерях и на тренировочных сборах и обществом молоденьких девушек успел насладиться в такой мере, что годам к двадцати перестал обращать на них внимание. Ему стали нравиться женщины постарше. Они казались Алферову умнее, были спокойнее и опытнее, хорошо готовили и умели создавать уют, а самое главное – не стремились за него замуж. Если молодые девицы смотрят на лицо, то зрелые дамы ценят только неутомимое тело и не замечают ни перебитого Колиного носа, ни ранней плешивости, ни маленького роста.
Второй обитатель
То, что предлагал им Женя Шахнович, их новый знакомый, звучало совершенно необычно, но от этого еще более привлекательно. Заключать пари на женщин! С ума сойти! Да их здесь столько, что Добрынину, высокому стройному красавцу, от которого бабы всегда млеют, ничего не стоит уехать отсюда миллионером.
– Я не садист, – говорил Женя, с аппетитом откусывая бутерброд с сырокопченой колбасой, – и не настаиваю на том, чтобы вы непременно укладывали их в постель. Завоевать женщину – означает добиться ее согласия. И все. Пользоваться этим согласием или нет – дело ваше, смотрите по настроению. Условие пари в том, чтобы дама провела в вашем обществе не менее шести часов и при этом пригласила к себе в номер и осталась с вами наедине. Больше ничего не требуется.
– И всего-то? – пренебрежительно хмыкнул Павел.
– Не думай, что это так просто. Заставить женщину на протяжении шести часов поддерживать с тобой разговор, чтобы ей не стало скучно и она бы тебя не послала подальше, – все равно что вагон с углем разгрузить. Попробуй – узнаешь. Если бы это было легко, я бы не предлагал играть на деньги. Даму нужно увлечь, понятно?
– А какой контроль? – спросил подозрительный Алферов, который во всем видел подвох.
– Хороший вопрос, – одобрительно кивнул Женя, разливая коньяк. – В качестве контроля предлагаю рассказывать все, что узнали от собеседницы. А чтобы не было соблазна приврать, заставьте их рассказывать о том, как они проводят время здесь, в «Долине». С кем общаются, кто их соседи, нравятся ли им врачи и обслуга. Одним словом, то, что можно проверить. Чем больше они вам расскажут, тем, значит, дольше вы разговаривали. Все просто, как пряник. Ну, как?
– Хитро задумано! – расхохотался Коля. – А я уж было размечтался! Думал, познакомлюсь с девушкой – и в кусты, книжку почитаю, в кино схожу, а потом явлюсь сюда и буду вдохновенно врать про то, какое у нее было тяжелое детство и как ее бил отец-пьяница. Ан не вышло!
Женя с любопытством посмотрел на Алферова. Легкий характер у мужика, если он так спокойно признается в том, что собирался пойти на обман. Легкий, открытый. Может, не трогать его, пока не поздно?
– Условия вам понятны? Тогда обсудим регламент. Ставка – сто тысяч. Женщин выбираем путем жеребьевки. Предположим, тебе, Паша, выпала девица из сто второго номера. Все кладем по сто «штук» на стол. Ты выиграл – наши двести тысяч забираешь себе. Проиграл – мы твою ставку забираем и делим пополам. Это понятно?
– Вроде да, – с сомнением протянул Коля.
– Пойдем дальше. Женщина, которую тебе не удалось окрутить, дорожает в два раза. Это значит, что, если за нее захочет взяться кто-то другой, ставка – двести. Если дело дойдет до третьего – четыреста.
– Получить восемьсот тысяч за то, чтобы шесть часов протрепать языком? Ну ты, Жека, даешь! Я готов начать прямо сегодня. За успехи в болтовне! – Добрынин поднял рюмку и залпом ее выпил.
– Тогда приступим к жеребьевке.
Шахнович достал список, карандаш и чистый листок, который разорвал на несколько частей. Написал на бумажках номера, скатал их в комочки и бросил в пустой стакан.
Ночь Настя Каменская провела почти без сна, безуспешно борясь с охватившим ее беспокойством. Вокруг нее что-то затевается. Сначала красавчик блондин в баре, а в это время кто-то побывал в ее комнате. Обыкновенный воришка? Ерунда, ее внешний вид вполне соответствует ее благосостоянию, надо быть слепым, чтобы, взглянув на ее майки и свитера, заподозрить наличие в номере чего-нибудь мало-мальски ценного. Что же в таком случае у нее искали? И связан ли с этим парень из бара? Парень-то не простой, это ясно.
А с другой стороны, может, зря она ищет подвох там, где его нет? Настя вылезла из-под одеяла, прошлепала босиком в ванную, где на стене висело зеркало в полный рост, и стала критически себя разглядывать. Фигура красивая, пропорциональная, ногами вполне можно гордиться. Волосы густые, прямые, длинные, если расчесать их щеткой и распустить, они блестящим покрывалом лежат на плечах и спине. Цвет, правда, какой-то непонятный, ни то ни се, ни белокурые, ни русые. Правильные черты лица, прямой нос, очень светлые глаза. Но почему-то все вместе впечатления не производит. Может, оттого, что в ней нет внутреннего огня, страсти, живости? От этого и мимика вялая, и походка тяжелая, и нет желания надевать нарядные тряпки и делать макияж. В душе у Насти холод. Вечная мерзлота и большая скука. Ее интересует только интеллектуальная работа. В детстве и юности она была счастлива, только занимаясь математикой или иностранным языком. Она даже закончила физико-математическую школу, но поступила все-таки на юридический, хотя Лешка, верный друг и сосед по парте, всячески ее отговаривал. Сам-то он остался предан математике и сейчас уже доктор наук. А она получает удовольствие от своей работы, для нее любимое занятие – анализировать и решать задачи. Женственности это, конечно, не добавляет. Но что же делать, если все остальное ей неинтересно! Она даже влюбиться как следует не может, так влюбиться, чтобы до дрожи в ногах и до обмирания сердца. Скучно все это…
А вдруг она зря обидела давешнего блондина? Вдруг он-то как раз и разглядел неброскую ее красоту и действительно хотел за ней поухаживать без всяких задних мыслей? Тем более что улыбка, которой она его ослепила, и впрямь была хоть куда, тут уж она постаралась. А возраст? Ему лет двадцать пять – двадцать семь, а ей – тридцать три, но в спортивном костюме и с волосами, стянутыми в «хвост» на затылке, она выглядит куда моложе. Надо было, наверное, обойтись с ним помягче. Но с другой стороны… Кто-то же обыскивал ее номер, и как раз в то время, когда он морочил ей голову в баре. Вряд ли это случилось, когда она бродила по процедурному корпусу в поисках часов. Настя точно помнила, что перед уходом в бар открыла толковый словарь Уэбстера, чтобы проверить одно слово, и положила длинный прямоугольный ластик точно по строчке, чтобы вернуться к этому слову еще раз. А когда она придирчиво осматривала комнату, ластик лежал точно так же аккуратно, строго по строчке, только строчка-то была уже другая, чуть ниже. На ней стояло слово-омоним: написание одинаковое, а смысл совсем другой.
Интересно, к ней в номер вошли через дверь или через балкон? Надо будет утром спросить у Регины Аркадьевны, может, она что-то слышала? Нет, решила Настя, надо выбросить это все из головы и отдыхать. Красть у нее нечего, интереса она ни для кого представлять не может, и не стоит забивать себе мозги всякой дребеденью.
Это была ее вторая ошибка.
Глава 3
День четвертый
Проснувшись, Настя решила начать новую жизнь, а заодно и проверить на практике теорию о том, что бытие определяет сознание. Говорят, что актеры иногда так вживаются в роль, что начинают мыслить и чувствовать, как изображаемые ими персонажи. «Я попробую быть ЖЕНЩИНОЙ, – думала она, – и, возможно, это хоть немного растопит лед, от которого я вся внутри замерзла, от которого стынет душа».