Игра на двоих
Шрифт:
– Скажите честно, – проговорил мой второй лечащий врач, словно готовясь услышать от меня страшную тайну, – никто вас не осудит. Сколько алкоголя вы употребляете в день?
– Ну, если честно примерно 0,5 литра в день.
Доктор Бейли сделал запись в своем блокноте. Тогда я не знал, что врачи обычно умножают количество алкоголя, сообщенное пациентами, на два или три, потому что пациенты часто лгут о своем пристрастии к спиртному.
– Наркотики употребляете?
– Нет. В последний раз пробовал в подростковом возрасте, – ответил я.
Доктор
Вечером этого же дня, приставленный ко мне шофер отвез нас к кирпичному особняку, где жила и принимала Сара Левин, психиатр. Я с моей сиделкой по имени Тори подошел ко входу и позвонил в домофон.
– Заходите и подождите в приемной. Я сейчас буду.
– Заходите, – сказала доктор Левин.
Женщина указала мне на кожаное кресло:
– Надеюсь, вы не возражаете: я всегда фотографирую своих пациентов для архива. – Доктор Левин указала на «полароид», который держала в руках.
Я выпрямился, не зная, улыбаться мне или смотреть серьезно.
– Итак, расскажите, почему вы здесь, – проговорила психиатр, протирая очки.
– У меня биполярное расстройство.
– Простите, что? – встрепенулась она. – Повторите.
– Биполярное расстройство.
Она кивнула, как будто соглашаясь со мной:
– Вы принимаете лекарства от этого расстройства?
– Да. Мне прописали курс.
Доктор Левин спросила, испытывал ли я нечто подобное раньше, и записала: «Приступы гипомании случались, сколько себя помнит. Всегда много энергии. Бывают негативные мысли. Никогда не думал о самоубийстве».
В итоге доктор Левин пришла к выводу, что я переживаю «смешанную фазу» – то есть типичное для страдающих биполярным расстройством состояние, включающее как маниакальные, так депрессивные эпизоды. Она приподняла и опустила несколько толстых книг на своем столе, нашла блокнот с рецептами и выписала мне зипрексу – антипсихотическое средство, которое прописывают при расстройствах настроения и мышления.
Тори каждый день умоляла, чтобы я продолжал принимать прописанные таблетки.
– Ради меня. – причитала она. – Пожалуйста, прими таблетку.
Девушка была прелестна, как пирожное из кондитерской.
Взъерошенные белокурые волосы, молочно-белая кожа, добрые васильковые глаза.
Идеальное сочетание для уговора. И я принимал. Даже в тот период, когда я едва себя узнавал, порой на поверхность проступали проблески «настоящего» Дилана – тот, который не хотел причинять боль близким, но причинял. Вспоминая то время, я думаю, что именно поэтому, несмотря на весь хаос, что происходил в моей голове, я часто делал так, как сам того хотел, идя против всего окружения.
В ту ночь, когда будильник у кровати снова прозвонил в полночь, я вздрогнул и поднял голову.
Чертовы таблетки. Они меня поработили. Я схожу с ума! Мне нужно очистить организм от них.
«Вызови рвоту, избавься от них!» – твердил голос в голове. Я скинул простыни и вскочил с кровати. Прошел по коридору в ванную, включил кран и встал на колени перед унитазом. Сунув два пальца в рот, надавил на язык, и вскоре пошел
– Что черт возьми, со мной происходит? Я теряю рассудок?
– Ты просто сходишь с ума. – подтвердила мои догадки девушка.
– Послушай, – начал было я.
– Я слушаю тебя! – раздался бархатный голос.
– Знаю, ты не веришь мне, но это правда. Меня пытаются выдать за сумасшедшего.
– Кто-то играет против тебя. Вопрос только зачем? И почему?
– Хотят поставить меня на место, но я живым не дамся.
– Но ты в той или иной мере сумасшедший. И может это правильно что ты здесь? – не сдержавшись, добавила она.
– Нет и ещё раз нет! Я часто допускал ошибки, делал ужасные вещи. Переходил грань. Но я не сумасшедший. Я это точно знаю. – заверил её я.
– Тебе не говорили, когда меня отсюда выпустят? – немедля спросил я.
– Это зависит только от тебя. Ну, чуть меньше года точно. – Тори пожала плечами.
– И как тебе моё соседство? Нравится?
– Нормально. Ты очень хороший пациент. – Тори улыбнулась, и наши взгляды встретились.
Закончив, я всё убрал и поставил на место.
Я понимал только одно все эти таблетки просто превращали меня в ходячий труп, я тупел и ничего не чувствовал ни печали, ни радости, ничего. С таблетками я не человек, а полено. Раньше в моей жизни была хоть какаято новизна: я ходил в бар, смотрел телепередачи, спал по восемь часов в день, как все люди. А сейчас не жизнь, а существование.
Постепенно эффект от таблеток слабел, и я скатывался в прежнее состояние. Тогда меня переводили на другие, и так продолжалось месяцами: новые лекарства, жуткие побочные эффекты. А иногда просто хотелось драйва, и я забивал на лечение, и попадал в передряги, и снова были эти невероятные ночи, и жуткие депрессии. Всё было однообразно до боли.
Кажется, тогда я осознал: кто бы чего ни говорил, никакие таблетки, никакая терапия не в силах меня изменить. Что бы там ни было у меня с головой, это навсегда. Терапия, лекарства все это чушь собачья. Болезнь укоренилась в моем характере, стала частью меня, мне с ней жить до самой смерти. От себя не спасешься. Вот так.
Если меня накачать лекарствами, я утихомирюсь, но буду лишь наполовину жив. Буду лишь существовать.
Карьера у меня не сложилась, а ведь я был так популярен, столько денег вложено в мою раскрутку, столько упущенных возможностей.
Я веду муторную никчемную жизнь, плыву по течению. И так постоянно. В такие моменты кажется, будто что-то съедает меня изнутри. Чем это всё закончится неизвестно.
– Я никогда ни на ком не женюсь. – спокойно сказал я.
– И как это понимать? – поинтересовалась Тори и вдруг решительно направилась к моей кровати.