Игра на грани. Навсегда моя
Шрифт:
— Ты мой сын. И я буду присутствовать в твоей жизни хочешь ты того или нет. Поехали перекусим и обсудим еще кое-что.
Марк прорычал что-то невнятное и, не раздумывая, открыл дверь кабинета. Я уже думал, что он собирается уходить, но он лишь повернулся к своему другу, Артуру, который стоял у дверей.
— Ты едешь домой. И не своди с Вики глаз, понял? — скомандовал Марк, не поднимая головы. Артур кивнул, но в его глазах мелькнуло что-то угрожающее. Этот парень знал свою роль и не стал задавать лишних вопросов. Мы продолжили
Марк ехал со своей охраной, а я отпустил часть ребят из спецназа и наемников, следящих за Колесниковыми. Чувствую, что с сыном мне предстояло провести изнурительную «работу над ошибками». Но я был готов.
Когда нам принесли горячее, Марк с грустью посмотрел на экран телефона и прочел какое-то сообщение. Возможно, Артур добрался до Вики.
— И где же ты был эти три года, когда мамы не стало, а? — вдруг спросил он, не отрывая взгляда от экрана.
Я осторожно расправил салфетку на коленях, стараясь скрыть всю бурю чувств, которая в этот момент заполнила меня, одолевая постепенно вот уже несколько лет.
Я не мог сказать ему всего. По правде, год назад я силой заставил Шаталова подписать новое завещание, переделав его полностью на Марка. А потом проверенные врачи подобрали ему конскую дозу наркотиков, от которой бы он наверняка скончался. Все знали, что Шаталов давно сидит на игле, поэтому передоз никого не смутил. Смерть Шаталова была закономерной, его дело было похоронено так же, как и его собственная жизнь. А для меня всё это было частью плана. Всё это было нужно, чтобы вернуть сына в страну и отомстить Шаталову за Наташу.
Но теперь, сидя перед Марком, я вдруг осознал, что месть — это не всё, что я мог сделать. Да, это было нужно для того, чтобы вернуть сына в страну, но вряд ли я смогу вернуть потерянные годы.
— Мне адвокат сообщил спустя полгода после её смерти. С тех пор я был всегда рядом, сынок. Помогал тебе в немецком бизнесе, собирал воедино картинку по бизнесу Шаталова, которую получил твой адвокат не из завещания, следил за твоими врагами, и даже за Викой. Вот только до личной встречи с ней я не понял, что она дочь того самого Колесникова. А должен был.
— И что бы ты сделал, если бы я убил Колесникова тогда?
Я пожал плечами, что бы я сделал?
— Замел бы все следы. Есть куча людей, готовых отсидеть за деньги, не переживай.
Сын мрачно просмотрел на меня, постукивая пальцами по столу.
— А ты хочешь убить Колесникова?
— Нет. Недавно я выяснил, что он, наоборот, помог тогда маме. И все эти годы знал, что я — не сын Шаталова. На прошлой неделе он мне показал бумаги. Сначала я не поверил, поэтому захотел добыть образец ДНК Глеба Шаталова и перепроверить его факты.
Меня удивил такой расклад. Колесников с Наташей были заодно?
— Но три года назад я об этом не знал и после смерти мамы вернулся, чтобы отомстить. Тогда-то мне и попалась
Он сделал перерыв и выпил воды. Я сидел, боялся сделать громкий вдох, чтобы ни в коем случае не прервать его монолог.
— И с тех пор я жил в аду, сгорая между желанием уничтожить в пепел Колесникова и присвоить себе Вику. В конечном счете я принял решение отделить мух от котлет и не связывать их воедино. Вика все равно уже была моя, а Колесникова я хотел добивать по чуть-чуть. Хорошо, что я узнал правду сейчас. Мог бы натворить пиздец каких дел, и Вика бы меня не простила никогда.
Да уж. Это мне теперь поздно извиняться перед Наташей. Она сохранила мне сына, несмотря на всю мою ублюдочность. А у него по сравнению с этим, проблем вообще нет.
— Хорошо, что мы это выяснили.
Мы молчали, никому и кусок в горло не лез. Я был безумно рад, что наконец поговорил с сыном по душам. Теперь всё будет хорошо, всё будет прекрасно.
Глава 30
Когда я увидела, как озлобленный Романовский хлопает дверью и пересаживается за руль машины, первое, что пришло мне в голову, — это что он уже убил Волошина и теперь едет избавляться от тела. Что-то в его поведении было не так, слишком агрессивное, слишком уверенное, будто всё, что происходит, — часть какого-то его плана, скрытого от всех. Иначе зачем ему становиться личным водителем Виктора?
И, возможно, я ошибалась, но страх за Волошина был уже настолько сильным, что я не могла отогнать эту мысль.
Поэтому, когда спустя два часа в доме появился Артур, я сразу спросила:
— Как там Волошин? Всё в порядке?
Артур выглядел спокойным, но в его глазах промелькнуло что-то, что заставило меня насторожиться. Он почти без тени сомнения ответил:
— Не переживай, у него всё прекрасно.
Его уверенность немного успокоила меня, но от этого становилось только сложнее понять, что на самом деле происходит. Почему Романовский так себя вел? Почему он уехал, не сказав ни слова?
Мы с Артуром просидели до поздней ночи перед телеком, смотря разные сериалы, а когда вернулся Марк, я уже почти спала на диване. Не заметила, как ушел Артур.
Романовский бережно, словно дорогую фарфоровую куклу, отнес меня в спалью. Мне не хотелось притворяться, поэтому я открыла глаза, пока он поднимался со мной по лестнице, и сама начала разговор.
— Что он хотел от тебя?
Не выражая никаких странных эмоций, Марк ответил:
— Обсудить бизнес-стратегию совместного сотрудничества.