Игра на изумруд
Шрифт:
– Скорее всего, так.
– Ладно, пойду взгляну, как там наш задержанный поживает, не обижают ли его.
Вернулся Михеич через минуту:
– Как скоро сегодня дело движется! – заявил он с порога. – Михаил Аполинарьевич уже заканчивает второй допрос, а к двум остальным уже по третьему человеку повели. Так что не допрошен только Петр Александрович остался. Пойдемте, я вас к следователю сопровожу, да пожалуй, сразу придется и гимназиста нашего туда вести.
Он оказался совершенно прав: не успели мы подойти к двери кабинета, как оттуда раздался голос Михаила:
– Уводите и ведите следующего.
Полицейский,
– Дарья Владимировна! Несказанно рад вас видеть, проходите, пожалуйста. А ты, Саша, веди сюда столь нежданного арестанта. Вы присаживайтесь. И рассказывайте вкратце, что за авантюру вы на сей раз затеяли.
– Честно сказать, я и сама в растерянности. Петя самостоятельность проявил и оказался здесь. Но раз он сразу не запросился, чтобы его отпустили, значит, что-то узнал или посчитал, что сможет узнать.
– Гхм! – откашлялся Михаил, настраивая себя на серьезный лад, – было похоже, что Петина проделка его больше веселила, чем заботила. – Как будем допрос вести? Душевно или с пристрастием?
– Давайте для начала с пристрастием, – вздохнула я. – В воспитательных целях.
Михаил кивнул и, откликаясь на стук в дверь, крикнул:
– Введите задержанного!
Я примостилась на диванчике, что стоял в углу справа от дверей. Стол помощника судебного следователя располагался прямо напротив входа, и Петя, когда его ввели в кабинет, меня не увидел. Он спокойно сел на стоящий у стола табурет и вежливо сказал:
– Здравствуйте, Михаил Аполинарьевич. Позвольте мне объясниться…
Михаил же, не поднимая головы от лежащих перед ним бумаг, казенным голосом задал вопрос:
– Фамилия?
– Чья?
– Ваша фамилия, задержанный.
– Э-э-э… Макаров. Петр Александрович Макаров.
– Возраст?
– Шестнадцать лет. Михаил Аполи…
– Вероисповедание?
– Господин следователь, неужели вы меня не признали?
– Может, и признал. На память еще не жалуюсь. Однако обстоятельства требуют от меня соблюдения формальностей, заполнения протокола и допроса вас по всей форме. Вот из ваших ответов на мои вопросы и станет ясно – узнаю я вас или не пожелаю узнавать.
– Ну вы же не полагаете, что я совершил преступление? – потихоньку Петя начал терять спокойствие и уверенность.
– Вы задержаны в ходе облавы на опасных преступников и в компании таковых. Так отчего мне не предположить, что вы сами из их числа?
При этих словах Михаил Аполинарьевич не сдержался и бросил взгляд в мою сторону. Петя заметил это и повернул голову. Минуту он созерцал меня, потом смутился, сильно покраснел, но после этого обернулся в сторону следователя и развязно сообщил ему:
– Православные мы, ваше благородие.
– Э-э-э… В каком смысле? – растерялся Михаил.
– Так вы, ваше благородие, про наше вероисповедание спросить изволили. Вот я и отвечаю: православные мы.
Мы с Михаилом не выдержали и дружно рассмеялись. Артист из Пети получался не самый
– Ну что, господин сыщик? Испугались?
– Честно? Еще нет, но уже начал пугаться.
– Ладно, давайте присядем на диван и послушаем, как вы до такой жизни докатились.
– Да, к сожалению, особо и рассказывать нечего, – сказал гимназист, усаживаясь рядом со мной. – Накануне утром я прочитал в газете заметку. Да я и пересказывать не стану, она у меня с собой, так я прочту.
Он достал из кармана свернутый номер газеты «Сибирская жизнь» и начал читать:
– «В среду, ближе к вечеру, на окраине Томска произошло событие, способное заинтересовать наших читателей своей несуразностью. Имеется на Песках печально известное заведение «Белая харчевня и чайная». Когда-то подле ее крыльца произрастало дерево, но так как за ним никто не присматривал, дерево захирело, засохло и обломилось, оставив после себя пень высотой в аршин [22] . Этот пень, мешающий проезду, известен едва ли не каждому извозчику и лихачу в нашем городе. Но, как оказалось, не каждому.
22
Аршин – мера длины равная 71,12 см.
Второго дня, как уже сказано, ближе к вечеру, когда начало смеркаться, к харчевне подкатил возок. Пассажир его благополучно покинул, а сам возок тронулся было в дальнейший путь. Но вот беда – лошадь никак не могла сдвинуть его с места! Кучер для начала дергал поводья, размахивал плетью, но результата не достиг. Как сказано классиком: «А воз и ныне там!» Вездесущие мальчишки стали насмехаться над незадачливым кучером, но тот вместо поиска причины приступил к уговорам своего животного и даже угостил лошадь горбушкой хлеба. Однако и это не заставило ее тронуться с места. Вконец обескураженный кучер, едва не плача, обратился к своим насмешникам, и те, сжалившись, указали ему на причину его злоключения. Возок, будучи спереди выше, чем в своей задней части, благополучно наехал на не замеченный возницей пень и при попытке продолжать движение за него уцепился.
Впрочем, даже зная о находившемся под возком препятствии, кучер еще долго не мог сдать назад и освободить свое транспортное средство.
Для нашего города, с древних пор славящегося конным извозом, такое происшествие выглядит полным конфузом».
– Я сразу вспомнил, что нам рассказывали о кучере того возка, который мальчик Степка видел возле монастыря в день убийства, – сказал Петя, свертывая газету. – Михаил Аполинарьевич, вы же знаете, о чем речь, Даша вам рассказывала? Так вот, я позвонил в редакцию господину Вяткину и поинтересовался, почему эта харчевня «печально известная»? Он сказал, что это самый настоящий воровской притон. Вот я и решил его навестить, притон то есть, а не господина журналиста. Вдруг, думаю, удастся что-то важное услышать или увидеть? Я, конечно, не с бухты-барахты туда сунулся, а все тщательно обдумал. В каком виде идти, о чем спрашивать, что отвечать, если меня самого спросят. Вот и все.